Вторая в истории пандемия чумы пришлась на середину XIV века (пик 1346—1353 годы) и впоследствии вошла в историю под весьма художественным названием «черная смерть». Жертвами эпидемии стали десятки миллионов людей. Почти половина населения Европы выстроилась в очередь к апостолу Петру, а оставшиеся в живых европейцы явно перестали быть девственниками по части ужаса. Медицина того времени была бессильна перед болезнью, как польские уланы перед германскими панцерами, а до того беспрекословный авторитет церкви таял куда стремительнее, чем под прессом научных открытий. Мир после чумы бесповоротно стал другим.
ЦЕРКОВЬ
Католическая церковь предсказуемо увидела причину чумы в изобилии человеческих грехов. С чумой, как и с грехами, церковь пыталась бороться привычным и современному человеку способом — с помощью молебнов и крестных ходов. Храмы были заполнены верующими, что, естественно, не сказывалось благополучно на ситуации с эпидемией.
В самый разгар пандемии папа Климент VI специальной буллой приказал ангелам немедленно доставлять в рай любого, кто умрет по дороге в Рим. На Пасху в городе Ромула и Рема собралось более миллиона паломников, а на Троицу к ним добавился еще миллион желающих присоединиться к ангелам. И надо сказать, пожелания паломников действительно сбывались. Из всех этих людей домой вернулась в лучшем случае десятая часть. Сам же папа Римский прекрасно осознавал опасность заражения и все это время находился в своем дворце в Авиньоне, не подпуская к себе почти никого. При этом Климент VI полагался не только на бога и карантин, но и на силу «волшебного» изумруда, вставленного в папский перстень. Считалось, что драгоценные камни спасают от чумного яда.
Лекарственные свойства изумрудов медициной не установлены до сих пор, но в подобных условиях финансовые дела церкви действительно шли успешно как никогда. За один только год прибыль от пожертвований составила фантастическую по тем временам сумму в 17 миллионов флоринов. Прихожане под страхом неизлечимой болезни отдавали буквально все, так что в ряде регионов властям пришлось даже ограничить размер пожертвований, чтобы спасти местных жителей от тотального разорения.
Однако духовная власть церкви над своей паствой постепенно стала давать трещину, которую немедленно стали заполнять секты самой экзотичной направленности. Например, особую популярность приобрела секта флагеллатов, пропагандирующая самоопиздюление посредством кнута. Другой известной сектой стали «бьянки». Эти ребята одевались в белое и устраивали массовые шествия с молитвами и песнопениями. По сути чумные секты стали предшественниками уже куда более опасных оппонентов католической церкви — протестантов. Так что с понятными допущениями можно сказать, что Мартин Лютер извлек свои 95 тезисов из раскрывшегося чумного бубона.
ВЛАСТЬ
На фоне беспомощности церкви в борьбе с эпидемией светским властям все же временами удавалось предпринять достаточно действенные меры и тем самым поднять свой вес в глазах охуевшего от безысходности электората. Хрестоматийный пример относительно удачной борьбы с чумой — это Венеция. Она была первой из европейских государств, сумевшей избежать хаоса и мародерства, а также по мере возможностей противодействовать эпидемии.
В городе была организована специальная санитарная комиссия, для прибывших из зачумленных мест кораблей вводился 40-дневный карантин — в память о 40 днях Христа в пустыне («карантин» от итальянского quaranta, «сорок»). Для поддержания порядка в городе запретили торговлю вином и азартные игры.
Также в Венеции закрывались публичные дома, своих любовниц мужчинам предписывалось либо бросать, либо брать в жены. Чтобы вновь заселить почти опустевший город, были открыты долговые тюрьмы. Беглым чиновникам было предписано вернуться в город и возобновить работу под страхом увольнения. Благодаря этим мерам в городе удалось навести порядок, впоследствии административный опыт Венеции переняли многие другие страны Европы.
Однако власти далеко не всех стран проявляли благоразумие и управленческие способности. Так, например, шведский король Магнус II Эрикссон Смек в босоногом виде возглавил крестный ход против чумы, закончившийся, как вы понимаете, без особенного успеха. Тем не менее в целом светские правители смогли укрепить свой авторитет и значительно потеснить институт церкви в борьбе за умы и кошельки своих современников.
Второй важный момент — это начало больших структурных изменений в жестко сословном средневековом обществе. В среде духовенства, купечества и ремесленников в силу понятных причин стало резко не хватать людей, и социальные лифты впервые заработали на полную мощность. Третье сословие стало прямо заявлять о себе, хотя в дочумную эпоху находилось где-то глубоко под шконкой феодальных понятий.
Так, флорентийский хронист Маттео Виллани пока до конца не выкупает происходящее и жалуется на оборзевшее «быдло»: «Простонародье ныне требует для себя самых дорогих и изысканных блюд, их женщины и дети щеголяют пышными платьями, принадлежавшими ранее тем, кто навсегда покинул этот мир». Так из раскрывшегося чумного бубона впервые скромно улыбнулась буржуазия. Все прелести ее лучезарной улыбки мы вольны наблюдать до сих пор.
ИСКУССТВО
Чума естественно не могла не оставить своего мрачного следа в искусстве. По сути болезнь стала натуральным культурным феноменом в религиозной (и не только) живописи и литературе.
Так, с эпидемиями чумы связан традиционный жанр средневековой иконографии — «Пляска смерти» (Danse macabre). Центральный иконографический сюжет представляет собой танец скелетов, дополненный красноречивым поэтическим комментарием. Считается, что жанр «Пляски смерти» возник в XIV веке, когда вюрцбургский монах в Германии создал текст, где на иллюстрации 24 персонажа дэнсят на кладбище ночью. Впоследствии сюжет повторялся в искусстве многократно и благополучно дожил до XVI века.
Сюжеты «Триумфа Смерти», «Трех мертвых и трех живых» и «Смерти, играющей в шахматы» были не менее популярны и живучи. Смерть-шахматистка и вовсе дошла аж до Ингмара Бергмана («Седьмая печать»). Еще одним распространенным сюжетом стал образ чумы в виде стрел, поражающих людей. Так, на фреске в Сан-Джиминьяно изображен Бог-отец, который, несмотря на просьбы Христа и Марии, отправляет отравленную стрелу на город. Диптих Мартина Шаффнера изображает ангелов, стреляющих в грешников, а Христос по просьбе особенно жалостливых святых защищает город, и стрелы обходят его стороной.
Вообще для чумной живописи характерны всевозможные проявления наших самых выдающихся качеств — жестокости, безумия и мракобесия. При этом, по мнению некоторых историков искусства, чумная тема сделала важный поворот в живописи, предваряющий начало Эпохи Возрождения.
Отдельного внимания заслуживают и чумные сочинения, сформировавшие целый литературный жанр. Одним из первых был трактат «Compendium de Epidemia, per Collegium facultatis medicorum Parisiis ordinatum» 1348 года, положивший начало своеобразному литературному канону.
Отдельно стоит вспомнить о произведении Яна Черни «Сочинение о моровых болезнях и о том, как люди должны вести себя перед ними и во время их». За 137 лет оно переиздавалось десять раз.
Из чумных произведений также можно узнать много всего завораживающего о санитарных условиях того времени. Например, средневековый чешский человек-пароход Кржиштян из Прахатиц в своей работе приводит весьма занимательный рецепт на случай, «если кому крыса лицо щипнет или омочит».
Как ни удивительно, но тема чумы смогла успешно пройти сквозь толщу времени и иметь свои воплощения даже в современном кинематографе. Чума становилась центральной темой в фильмах Ингмара Бергмана, Ларса фон Триера, Пола Верховена и многих других громких режиссеров. Так что есть все основания полагать, что в искусстве теперь чума если не навсегда, то еще очень надолго.
ЭПИЛОГ
Сегодня мы живем не в XIV веке, но я бы не был в этом смысле чересчур заносчивым. В конце концов человеческая природа вряд ли радикально изменилась со времен античных богов и титанов. Разве что мы стали только хуже, ведь даже вино рано или поздно превращается в уксус.
Теперь человечество ждут новые испытания, а вместе с ними и большие перемены. Осталось только дожить и насладиться ими вдоволь. Будьте здоровы, и пускай крысы никогда не омочат ваше лицо.
