Камерный хоррор Роберта Эггерса «Маяк» я отсмотрел сразу после выхода в российский прокат. Как мы с вами и договаривались, время лишь механическая условность, потому паузы на осмысление увиденного и прочитанного нас не будут смущать. Ведь говоря всерьез о фильме, важно погрузиться в контекст, из которого он вырос и отразил свет на нужной фестивальной частоте.
Общий тренд на интеллектуальные хорроры появился примерно пять лет назад. У его истоков стояла австралийская лента «Бабадук», получившая всеобщее благословение на главном инди-фестивале мира «Сандэнс». Предполагаемый страшный и криповый «Бабадук» на деле оказался умной социальной драмой о болях и бедах матерей-одиночек. Уже через два года вышел дебютный полный метр Эггерса «Ведьма», вызвавший неподдельный восторг у критиков и сформировавший небольшой, но железный электорат среди зрителей. Границы гетто окончательно пали, и интеллектуальные хорроры выросли в самостоятельный, а главное, востребованный жанр.
Добродетели эггерсовской «Ведьмы» очевидны и сразу бросаются в глаза. Это и ювелирная стилизация под пуританский Новый Свет, изысканная операторская работа при естественном освещении, максимальный отказ от всего ненастоящего и бутафорского в пользу натуры и почти документалистики. Тем не менее, немалые вопросы вызвала содержательная сторона фильма. Ведь ничего внятного, кроме «исследования женской природы и порожденных ею страхов», про идею фильма никто так и не смог сказать, включая самого автора. В конце концов триеровский «Антихрист» тоже хоррор о женском естестве, но его идея предельно четко сформулирована и общедоступна. В этом смысле «Ведьма» действительно улетела от канонов жанра, но чертоги концептуально оформленного и идейно завершенного авторского кино, остались для нее закрытыми.
После «Ведьмы» Эггерс получил внушительный кредит доверия и стал воплощать свои сложносочиненные, но малопонятные концепции в «Маяке». Новая картина стала стилистически последовательным продолжением предыдущей. Вновь место действия — Новая Англия и снова тщательная проработка исторического материала. Вычурную галлюциногенность «Маяка» при этом усиливает узкий, почти квадратный экран, отсылающий к немым фильмам Фридриха Мурнау.
Правда, в отличие от «Ведьмы», новый фильм Эггерса куда более литературоцентричен. Считается, что в основу «Маяка» лег рассказ Эдгара По, который тот успел начать перед смертью, но так и не закончил. В нем как раз человек сидит на маяке и ведет дневник. Но если связь с По достаточно хрупка и умозрительна, то, например, Герман Мелвилл прямо цитируется в фильме. На самом деле «Маяк» без всякого чувства меры нафарширован аллюзиями и реминисценциями к ранней американской классике. Так бывает, когда автор прилично начитан и насмотрен, но интеллектуально незрел и вместо работы над собственной идеей бесконечно цитирует чужие.
Сюжет «Маяка» можно описать двумя словами — «Зеленый слоник». Причем как если бы «Зеленый слоник» снимала не Светлана Баскова, а какой-нибудь сверхсерьезный Даррен Аронофски. Этакий «Зеленый слоник» для духовно богатых граждан. Смотрите сами. Двое психически нестабильных мужчин (Уильям Дефо и Роберт Паттисон) находятся в закрытом пространстве, где рассказывают охуительные истории, ссорятся, мирятся, едут кукухой, галлюционируют на яву и в конечном счете хотят друг друга убить. Причем все это исключительно на серьезных щах. Даже сквозной гэг фильма с пердежом Дефо в этом смысле не спасает и выглядит скорее глупо, чем смешно. И если у неповторимого оригинала Басковой была осязаемая идея, то что хотел сказать своим творением Эггерс так и остается загадкой.
При этом местами «Маяк» выглядит невероятно эффектно, и некоторые сцены вполне достойны отдельной короткометражки. Но изящные эффекты, точная стилизация и интеллектуальные отсылки фильма не способны заполнить его смысловые лакуны. Идейная пустота, помноженная на унылое и монотонное повествование дают в целом отрицательный результат. Режиссер в «Маяке» продумал все детали до мелочей, но так и не смог оживить саму историю. А ведь если нет идеи, то нет и фильма. Ведь для того, чтобы бесконечно цитировать Мурнау, Мелвилла, Лавкрафта и По совсем не обязательно снимать кино. Искусство — это не интеллектуальные понты, а свободное высказывание. Эггерсу же сказать нам просто нечего.
