МЕЖДУ КПРФ И РНЕ
Свят Павлов: В конце сентября состоялся всероссийский съезд незарегистрированной партии «Другая Россия». На съезде было принято решение в очередной раз подать документы в Минюст для официальной регистрации партии. Как вы оцениваете шансы на то, что вас зарегистрируют?
Андрей Песоцкий: Шансы оцениваем скептически. Скорее всего, нас не зарегистрируют. Но сам процесс получения легального статуса имеет свои плюсы. Во-первых, это сигнал властям, что мы не какие-то там отмороженные экстремисты, которых нужно мочить и умножать на ноль. Мы показываем, что хотим и готовы участвовать в легальной политической жизни. Во-вторых, это лишняя возможность мотивировать людей и привлечь интерес потенциальных сторонников.
Игорь Радьков: Я могу добавить, что долгое время государство закрывало на нас глаза и не хотело регистрировать партию.
Свят Павлов: Это мы все знаем. Зачем вы снова стучитесь в дверь, закрытую для вас навсегда?
Игорь Радьков: Мы надеемся, что власть пойдет к нам навстречу и зарегистрирует нас.
Андрей Песоцкий: Вероятность низкая, но лучше попробовать, чем нет.
Свят Павлов: Посмотрим. Когда и почему вы стали нацболом?
Андрей Песоцкий: Я из Петербурга. В некотором смысле я отличаюсь от традиционного представления о нацболах. Я доцент, кандидат наук, преподаю в университете. Я еще вступал в НБП в 2001 году (партия была запрещена в 2007 году — ред.) в возрасте 17 лет.
Свят Павлов: Какие мотивы были вступить в НБП?
Андрей Песоцкий: Я себя мыслил наполовину националистом, а наполовину коммунистом. И думал, куда вступить: в КПРФ или РНЕ.
Свят Павлов: Вот это я понимаю — проблема выбора героя.
Андрей Песоцкий: Я был подростком, мне хотелось радикализма.
Свят Павлов: Тогда нужно было явно идти в КПРФ.
Андрей Песоцкий: Потом мне попалась в руки газета «Советская Россия», и я понял, что это пенсионеры пишут для пенсионеров. Агитация РНЕ меня тоже не впечатлила. В их газете был Серафим Саровский, «жиды убили царя» и прочее. Смущала даже не тема, а форма подачи. Часто просто какую-то полнейшую чушь писали для стариков. Ну и потом уже я дошел до «Лимонки», которая как раз была адресована молодым, таким как я. Причем сами авторы этих статей были молодыми. Мне захотелось быть с ними. Ну и, конечно, я слушал Егора Летова, а он как раз состоял в свое время в НБП.
ПРИЛЕПИН КАК ДУХОВНЫЙ ОТЕЦ
Игорь Радьков: Я тоже в 15−16 лет начал интересоваться политикой. Правда, это было в 2013—2014 году. Как раз в связи с событиями на Украине. Бабушка мне посоветовала прочитать книгу Захара Прилепина «Патологии». Я начал интересоваться творчеством Прилепина, а потом тоже с бабушкой попал уже на встречу с Лимоновым. Еще почитал год-второй Прилепина и Лимонова и пришел в партию.
Свят Павлов: Сколько тебе сейчас лет?
Игорь Радьков: Двадцать.
Свят Павлов: Получается, что Прилепин стал катализатором твоей политической самоидентификации.
Игорь Радьков: Для меня Захар Прилепин стал духовным отцом.
Свят Павлов: Вы меня сейчас сами подвели к любимой теме. Многие публичные высказывания Захара Прилепина не только предельно неоднозначны, но и весьма параллельны программе и позиции вашей партии. Причем «Другая Россия», включая Лимонова, всегда любит лишний раз козырнуть тем, что Прилепин до сих пор нацбол. Сам же Прилепин обычно вспоминает об этом лишь когда его в очередной раз уличают в прокремлевских взглядах. Лично для вас Прилепин до сих пор соратник и авторитет?
Андрей Песоцкий: Да, он, безусловно, до сих пор член партии и наш соратник. Но в известной степени Прилепин находится в свободном плавании, и мы никак не контролируем его высказывания. Я могу рассказать такой случай. В 2012 году меня и моих товарищей судили за «экстремизм» по 282 статье. Захар Прилепин приезжал на суд лично нас поддержать. Он давал показания в нашу поддержку. С тех пор я считаю неэтичным говорить что-то плохое о нем.
Свят Павлов: На основании чего вас привлекли по 282 статье?
Андрей Песоцкий: На основании того, что мы якобы продолжали деятельность запрещенной ранее НБП.
Свят Павлов: И чем история закончилась?
Андрей Песоцкий: Закончилась она интересно. Нам попался нормальный судья из районного суда в Питере. Понятное дело, что у нас в судах почти никого никогда не оправдывают, тем более по политическим делам. Но этот судья присудил мне штраф в 200 тысяч рублей и одновременно освободил от его уплаты по истечении срока давности. В этом смысле это было соломоново решение. С одной стороны, судья угодил прокуратуре, поскольку решение было обвинительным, с другой — максимально облегчил нам судьбу.
Свят Павлов: Игорь, а у тебя были проблемы с российскими властями и законами?
Игорь Радьков: Нет, к счастью, не было. Я хотел бы добавить про Прилепина…
Свят Павлов: Как говорят люди с дурным русским языком, «закрыть гештальт». Давай попробуем закрыть.
Игорь Радьков: Дело в том, что у меня не сложились отношения с отцом в детстве, он нас бросил. Потому у меня не было примера для подражания, не было мужчины в семье, который может показать и рассказать важные вещи. Захар Прилепин мне все это объяснил. Без него я не уверен, что бы понял их и сейчас.
Свят Павлов: Но при этом остается открытым вопрос, соответствует ли реальный Прилепин тем идеям и идеалам, о которых он говорит в своих книгах.
Игорь Радьков: Думаю, что в целом соответствует. Идеалам отца, семьянина и воина.
Свят Павлов: Даже когда говорит, что Рамзан Кадыров «неизъяснимое русское» и открыто поддерживает его политику в Чечне?
Игорь Радьков: Я не идеализирую и не абсолютизирую его. С отцом тоже ведь можно спорить и не поддерживать его мнение по многим вопросам. Но это частности. В целом отец как раз важен тем, что может в нужное время объяснить, как делать надо, а как не надо.
В ПОИСКАХ ЭВОЛЫ, МИСИМЫ И ПОЛУГОЛЫХ ДЕВОК
Свят Павлов: По поводу того, как делать надо, а как не надо. Если говорить о позиционировании нацболов, то партия нередко себя ставила не только в оппозицию власти, но и обществу в целом. Как минимум — миру «обывателей» и «овощей». При этом нацболы всегда оперировали в агитации такими категориями, как «народ» и «народные интересы». Вы не видите откровенного противоречия между «народностью» и «элитарностью»?
Андрей Песоцкий: Каким-то парадоксальным образом мы это совмещаем. У нашей идеологии есть два ракурса. Один — для широких масс, другой — для буйной молодежи. И мы всегда умели эти два ракурса совмещать. Лично меня совершенного искренне волнует будущее русского народа, его перспективы…
Свят Павлов: Ты себя идентифицируешь как часть русского народа? Скажем, среди либеральной публики как раз распространена позиция, согласно которой есть какой-то там недалекий «быдло-народ», голосующий за своего условного Путина, и есть элитарный и эксклюзивный я, которого с этим народом ничего не связывает кроме паспорта.
Андрей Песоцкий: Я, безусловно, себя идентифицирую с русским народом. Более того, я нередко участвую в таких сугубо народных неполитических акциях, как «Бессмертный полк»…
Свят Павлов: Спорное утверждение, что это неполитическая акция…
Андрей Песоцкий: Это акция неполитическая. У нас на «Бессмертный полк» каждый год выходят простые петербуржцы. И их выходит миллион. Я вполне органично ощущаю себя частью этого миллиона.
Свят Павлов: Просто ты, в общем-то, начал разговор с того, что ты не каноничный нацбол, а кандидат наук. Как в тебе сочетается элитарность и народность?
Андрей Песоцкий: Не знаю, как это во мне сочетается. Я согласен с тем, что люди не равны. По мотивации, воли, интеллекту. Но если эту тему педалировать, то ты рано или поздно уйдешь в мизантропию. Народ не идеален, но вставать в позу «я герой, а это толпа»… Мне неприятна эта позиция.
Свят Павлов: Понимаю, некоторые люди с такой позицией уезжают в батальон «Азов» (добровольческий батальон украинских националистов, на участников которого заведена серия уголовных дел в РФ — ред.).
Игорь Радьков: Андрей все правильно объяснил. Добавлю только, что быть нацболом — это не только участвовать в акциях, это образ жизни, образ мышления. И бывших нацболов не бывает.
Свят Павлов: Продолжая тему позиционирования партии. Визуальная агитация нацболов всегда имела яркий провокативный характер. Сейчас же у вас зачастую превалирует постсоветская рефлексия. Стало куда меньше агрессии, ярости и секса. Где Мисима, Эвола и полураздетые девушки? Вы постарели?
Андрей Песоцкий: Ты хочешь сказать, что мы «Советская Россия» 2.0? (смеется)
Свят Павлов: Иногда очень похоже на то.
Андрей Песоцкий: Дело в том, что в девяностых-нулевых сама эпоха задавала тон визуальной агитации. Сейчас политика стала куда более тусклой. Сменились политические акценты, запросы общества изменились. Нельзя на протяжении стольких лет делать одно и то же.
Свят Павлов: Я думаю, что на красивых женщин в коже всегда будет социальный запрос.
Андрей Песоцкий: Возможно. Просто на нынешнем этапе, как и на предыдущем, мы не уделяли большого внимания контркультуре. Когда началась война в Донбассе, то было не до эстетики. Случилась война — наши люди туда поехали воевать. Конечно, и многие нацболы ностальгируют по старому НБ-стилю. Во многом стоило бы к нему вернуться, но нужно понимать, что времена уже другие, другие условия. Сейчас заводятся дела по 282-й статье вообще за все что угодно. И это нельзя игнорировать.
Свят Павлов: НБП по сути изначально создавалась во многом как арт-проект, у ее истоков стояли писатель Лимонов, философ Дугин, музыкант Летов. Затем ее членами в разное время были Курехин, Непомнящий, тот же Прилепин. Почему сейчас из всей многочисленной арт-богемы у «Другой России» остался, главным образом, лишь сам Лимонов? Почему нынешняя культурная богема носится с голодающим режиссером Сенцовым, а не с акциями «Другой России» у латвийского посольства?
Андрей Песоцкий: В одну реку дважды не войти, в плане культуры у нас действительно были все перечисленные тобой люди. Конечно, хотелось бы, чтобы подобная ситуация была и сейчас. Но, как писал Лимонов, музыкант — это женская душа. И когда, скажем, музыкальная тусовка поняла, что нацболы — это всерьез и надолго, да еще за это бьют, сажают и репрессируют, то все как-то начали съезжать с темы. Люди были не готовы рисковать.
Свят Павлов: Я могу сейчас назвать с десяток актуальных писателей, поэтов и музыкантов со сходными с вашими политическими взглядами, но они почему-то где угодно, но не в «Другой России».
Андрей Песоцкий: Это наше упущение. В чем-то мы перестали быть модными, это минус. Но к нам по-прежнему приходит немало молодых людей. Придут и писатели с музыкантами.
Игорь Радьков: Это напрямую связано со сменой эпох. Сначала был культурный подъем, потом резкая реакция и стагнация. Должен появиться новый внешний стимул, культурные процессы сложно создавать искусственно. Появится новый внешний фактор, за ним пойдет свежая культурная волна.
В «ДРУГУЮ РОССИЮ» ЗА ДЕНЬГАМИ НЕ ИДУТ
Свят Павлов: Со слов бывшего гауляйтера московского отделения НБП Романа Попкова, ваша партия получала деньги от Березовского. Московские нацболы в предыдущем интервью мне подтвердили это. Как вы относитесь к тому, что ваша партия, известная своей громкой антиолигархической риторикой, получала деньги от одного из самых одиозных олигархов в новейшей российской истории. Как это вообще соотносится друг с другом?
Андрей Песоцкий: Начнем с того, что Березовский поддерживал непосредственно Лимонова. Когда Лимонов сидел в тюрьме, Березовский выписал ему чек. Тут разница в том, что Березовский давал деньги не партии, а Лимонову как политзеку. В отличие, скажем, от того же Ходорковского, который прямо сейчас содержит в России ряд медийных проектов, ту же «Открытую Россию», которая по сути является пехотой Ходорковского. А что касается вопроса, насколько это допустимо в принципе, то, как говорится, «дайте веревку, на которой мы вас повесим».
Свят Павлов: А как же политическая принципиальность? От Рамзана Кадырова взяли бы деньги?
Андрей Песоцкий: На что? На революцию? Это было бы даже смешно.
Игорь Радьков: Я думаю, что, конечно, ни от кого угодно можно брать деньги. Тем более мы многократно обжигались на сотрудничестве с теми же либералами.
Андрей Песоцкий: Смотри, я пришел в партию в 2001 году. И я горжусь, что за все эти годы в партии ни рубля не получил. Никаких траншей там или зарплат. Наоборот, я вкладываю свои деньги в организацию — она у нас на таком вот самофинансировании. Участие в нашей партии всегда было на совершенно искренней основе. Поэтому у нас люди совсем другого склада. Я не помню ни одного случая, чтобы у нас какая-нибудь партийная элита покупала себе машины или квартиры за партийные гешефты.
У КОГО ОТОБРАТЬ И С КЕМ ПОДЕЛИТЬ
Свят Павлов: Да, вряд ли в России найдутся люди, которые бы пошли в «Другую Россию» из-за денег. Тогда поговорим о паре ключевых пунктов вашей программы, тем более вдвойне интереснее их обсудить с кандидатом наук по экономике. Ваша партия выступает за пересмотр итогов приватизации. Звучит заманчиво, но с момента массовой приватизации собственности в России прошло уже 20 лет, собственность за это время успела несколько раз перейти из рук в руки. Как вы вообще видите реализацию этого требования на практике? Разве это не похоже на популизм?
Андрей Песоцкий: Обычно либеральные политики любят говорить о том, что вся собственность в стране с тех пор перемешалась, все многократно перепродано и прочее. На самом деле все совсем не так. Простой пример: возьмем такие крупные российские компании, как «Роснефть», «Газпром» и «Лукойл». «Лукойл» полностью частный, «Газпром» — государственный по принципу 50 плюс одна акция, то есть наполовину частный, «Роснефть» тоже наполовину частная. Другими словами, если взять нашу нефтяную отрасль, то больше ее половины в частных руках — чистая арифметика.
Свят Павлов: При этом ты не можешь экспортировать газ из России, не будучи «Газпромом». Или оружие не через «Рособоронэкспорт». То есть вполне себе государственный капитализм, причем государства в нем куда больше капитализма.
Андрей Песоцкий: Не совсем так. Когда 49% акций находятся в частных руках, то это уже не госсобственность. То есть даже если компания подчиняется государству, то все равно значительная часть выгодоприобретателей от продажи наших общих природных богатств — частные лица.
Свят Павлов: Хорошо. Допустим, 100% акций «Газпрома» или «Роснефти» принадлежали бы государству. Кому от этого бы стало лучше или что бы это принципиально поменяло?
Андрей Песоцкий: Начнем с того, что в нынешнем государстве этого не будет. В нашем же государстве мы проведем последовательную деприватизацию недр, капиталы сверхбогатых людей у нас в стране упадут в разы, и следовательно, их влияние на политику уменьшится. Например, не станет таких изданий, как «Эхо Москвы», которое полностью принадлежит «Газпрому» и при этом заколпачивает либеральное движение.
Свят Павлов: Еще не станет Comedy club, прекрасно. Только я не очень понимаю, почему подобное перераспределение акций и активов позитивно должно сказаться на росте производительности труда. Что поменяет переход собственности от формально частных лиц к формально государственным, когда зачастую в России это одни и те же люди?
Андрей Песоцкий: В первую очередь я рассматриваю деприватизацию как первую ступень перехода к социализму. Речь идет вообще о другой экономической модели государства. И начинать нужно с возвращения украденного. Это ключ для открытия дверей в новый мир.
Свят Павлов: Тут вот в чем дело. Когда Лимонов призывает «отобрать и поделить», я примерно представляю, у кого отобрать. Но у меня вызывают большие вопросы, кто и с кем будет делить.
Андрей Песоцкий: Мы в партийной программе этот вопрос не детализируем, но я могу высказать свое личное мнение. Я считаю, что недрами должны управлять 100% государственные компании. Если же брать бизнес, не связанный с добычей природных ресурсов, то должна быть коллективная собственность. Работники становятся владельцами акций…
Свят Павлов: А зачем? Чем коллективная собственность эффективнее частной? С точки зрения роста производительности труда и как итог валового национального продукта?
Андрей Песоцкий: Тем, что мотивация работников, участвующих непосредственно в управлении и напрямую зависящих от прибыли, в таком случае будет куда более высокой. И при этом компания уже не сможет потратить заработанное на Comedy club или «Эхо Москвы».
Свят Павлов: А сможет потратить на «Другую Россию».
Андрей Песоцкий: Есть немало исследований, подтверждающих, что коллективные предприятия куда эффективнее тех, что используют наемный труд.
РОССИЯ БЕЗ ПУТИНА?
Свят Павлов: Когда речь заходит об исследованиях, тут уже вопрос веришь — не веришь. Но, во всяком случае, я понял твою позицию. Давайте поговорим о времени. Иногда мне кажется, что для Лимонова время остановилось 10 декабря 2011 года, когда, с его точки зрения, либералы «слили» протест, уведя 100-тысячную толпу с Площади Революции на Болотную. Причем сейчас уже эту точку зрения разделяют даже сами либералы. Но вопрос в другом — почему народ куда-то там смогли увести либералы, а не нацболы? Почему нацболы не смогли оседлать волну протеста?
Игорь Радьков: Во-первых, я не согласен с утверждением про остановившееся время. С тех пор произошла масса событий: Крым, Донбасс и многое другое.
Свят Павлов: Я скорее говорю про внутренние события, а не про внешние.
Игорь Радьков: Еще можно поспорить, что важнее для партии и истории: протесты в России 2011−2012 годов или война на Украине. С той же уверенностью можно сказать, что время остановилось в 2014 году.
Андрей Песоцкий: Нацболы не смогли возглавить протест, потому что СМИ были в руках либералов…
Свят Павлов: И Лимонов так всегда говорит. Ну так почему вы не создали к тому моменту свое популярное СМИ, помимо ЖЖ Лимонова? Националисты создали как раз именно на волне протестов вполне себе громкий и талантливый «Спутник и погром», правда, его потом успешно угробили, но тем не менее.
Андрей Песоцкий: «Спутник и погром» вряд ли когда-либо был влиятельнее того же «Эха Москвы». У нас не было такого мощного финансирования, как у либералов. «Газпром» нас не содержит. Даже если бы у нас и был бы к тому времени большой и популярный ресурс, мы бы все равно не смогли конкурировать с массой либеральных СМИ просто по объективным причинам. Мы всегда были достаточно бедной организацией.
Свят Павлов: Почему протесты 2011−12 годов провалились? Если вынести происки Венедиктова за скобки. Все же в протестах участвовали и националисты, и те же нацболы, и Удальцов со своим «Левым фронтом». Для всей этой публики «Эхо Москвы», мягко говоря, не самое авторитетное издание.
Андрей Песоцкий: Дело в лидерах. Половина лидеров протестов сидела на деньгах. Плюс лидеры протеста откровенно боялись радикализма. Менталитет у людей был совсем не нацбольский. Люди банально боялись сесть в тюрьму. Им и сейчас вполне комфортно существовать в режиме такой легкой оппозиции режиму и не переходить черту, после которой начнутся репрессии. И речь сейчас не про Удальцова, который как раз отсидел, а про Касьянова, Рыжкова, Яшина. Я поддерживал отношения с их представителями в Питере. И все эти люди были не готовы к репрессиям.
Свят Павлов: Поддерживаете ли вы сейчас лозунг «Россия без Путина»?
Игорь Радьков: На этот вопрос нельзя ответить да или нет, потому что это данность сейчас. Конечно, идеал у меня другой. Но если брать такой мягкий вариант — чтобы Путин сам изменился. Первые шаги начал делать к этому довольно давно, например, война с Грузией…
Свят Павлов: В 2008 году президентом был Медведев.
Игорь Радьков: Но там все равно Путин, скорее всего, принимал решение. Опять-таки Крым, Донбасс. Хотелось бы, чтобы в вопросе Донбасса Путин пошел дальше, потому здесь к нему есть определенные претензии.
Андрей Песоцкий: Я не поддерживаю Путина. Я за него не голосовал, слава богу, судьба миловала, но лозунг этот я не принимаю, потому что он действительно устарел, просто моветон. Фишка в том, что недостаточно совпадать в объекте ненависти — важно совпадать в ее причинах. Когда люди говорят «Россия без Путина», одни при этом подразумевают, что Крым украинский, а другие — что Киев русский. С либеральными критиками Путина я не хочу солидаризироваться: поскольку они педалируют эту тему, то пусть они с ней и носятся.
Свят Павлов: Тем не менее Путин должен уйти?
Андрей Песоцкий: Путин должен уйти, да.
Свят Павлов: В предыдущем интервью с нацболами мы касались темы неудавшегося союза с либералами. Однако с националистами у нацболов тоже союза не вышло. В 2016 году был создан «Комитет 25 января», куда вошли Игорь Стрелков, Константин Крылов, «Спутник и погром». Лимонова тоже позвали. Но через буквально пару месяцев Лимонов вышел из него. Вы не договорились с либералами, потом не договорились с националистами. Говорит ли это о том, что вы в целом не очень-то договороспособные?
Андрей Песоцкий: Если говорить о «Комитете 25 января», то полковник Стрелков, герой 14-го года, оказался не способным к руководству политической организацией.
Мы на самом деле хорошие солдаты, и мы готовы были идти под началом Стрелкова. То есть мы это видели как организацию под руководством тандема Лимонов-Стрелков. Но на практике вышло так, что Стрелков собрал кучку блогеров, стал демократию разводить, устраивать какие-то безобразные подкомитеты. И мы вышли оттуда, поскольку поняли, что это бессмысленная говорильня…
Свят Павлов: А почему нельзя было направить Стрелкова в нужном направлении? У Лимонова ведь достаточно авторитета для этого.
Андрей Песоцкий: Ну Стрелков был не готов. Мы хотели, чтобы это был такой военный диктатор, железный человек. Но в итоге антилиберальный Стрелков стал копировать поведение либералов, стал каким-то блогером. Ужасно. Так нельзя себя вести.
ИМПЕРИАЛИЗМ ИЛИ АНАРХИЗМ?
Свят Павлов: Есть знаменитое фото, на котором вместе изображены два, в общем-то, легендарных нацбола Кирилл Ананьев и Андрей Сухорада. Оба к настоящему моменту мертвы. Кирилл Ананьев погиб на берегах Евфрата под американскими ударами в составе русской ЧВК. Сухорада же организовал банду «приморских партизан» и впоследствии погиб на Дальнем Востоке при задержании. Одна история — предельно имперская, вторая — предельно анархичная и антигосударственная. Чья история вам ближе?
Андрей Песоцкий: Мне ближе история Кирилла Ананьева, потому что я знал его лично.
Однажды он вписывался у меня в Питере. Мы шли от метро до моей хаты, и он увидел спортивную площадку и говорит: «О, круто». И стал какое-то бешеное количество раз на турнике подтягиваться, потом ногами зацепился, стал пресс качать. Я просто офигел, потому что было 11 часов вечера, мы уже были уставшие, не до спорта, а он там просто чудеса какие-то показывал. Это я к тому, что человек был очень цельный, сильный, настоящий мужчина. А «приморские партизаны» — это другая сторона такого стихийного национал-большевизма. Но мне эти люди не близки. И не близки они мне стали, когда я узнал, что там были мусульмане, какой-то исламистский был след. Мне это не понравилось, я против исламизма.
Игорь Радьков: Я не был знаком ни с тем, ни с другим, но я в курсе обеих историй. С Ананьевым как-то понятнее, а с «приморскими партизанами» все куда запутаннее.
Даже опытные нацболы сами не знают всех подробностей, очень много вопросов остается до сих пор. Мне сложно сказать, что ближе, но история Ананьева явно понятнее.
Свят Павлов: В чем состоит путь нацбола?
Андрей Песоцкий: Борьба за справедливость. Везде, во всем.
Игорь Радьков: Согласен, борьба за справедливость. Ну и, мне кажется, борьба с самим собой, стремление к этому идеалу, максимальное рвение к нему на полных парах. Быть нацболом — это не только делать внешние поступки, ты и внутренне должен соответствовать.
Свят Павлов: Предлагаю перейти к блицу. Какие три вещи вы бы изменили в России?
Андрей Песоцкий: Собственность, границы, элиту.
Игорь Радьков: Территорию, собственность и самосознание народа.
Свят Павлов: Три лучших правителя в истории России.
Игорь Радьков: Святослав, Иван Грозный, Сталин.
Андрей Песоцкий: Петр I точно, Сталин точно, ну и князь Святослав.
Свят Павлов: Ельцин или Путин?
Игорь Радьков: Ни тот, ни другой.
Андрей Песоцкий: Не знаю, не буду говорить Путин. Объективно говоря, для страны больше сделал Путин, но последствия его правления будут тяжкие. Такой вот парадокс, он лучше Ельцина, но те проблемы, которые Путин не решил, приведут нас к очень плохому результату.
Свят Павлов: Какую книгу должен прочитать каждый русский человек?
Игорь Радьков: Меня все время спрашивают, какая ваша любимая книга, я не могу никогда ответить. Не буду отвечать на вопрос, потому что это невозможно.
Андрей Песоцкий: Чтобы не уходить от ответа, скажу Борис Савинков «Конь бледный». Меня в свое время поразил Савинков, потому что это, с одной стороны, писатель, но писатель, который пишет о терроре. И сам при этом революционер. Это настолько круто, что меня потрясло.
Свят Павлов: Самый крутой революционер в истории?
Игорь Радьков: Пускай будет команданте Че.
Андрей Песоцкий: Самый яркий, безусловно, Ленин, потому что он изменил жизнь большей части земного шара.
Свят Павлов: Что бы вы сказали, оказавшись перед Сталиным?
Игорь Радьков: Россия — все, остальное — ничто.
Андрей Песоцкий: Расстреляй Хрущева.
