Подледный поэт Павел Мицкевич написал очень личный текст о Николае Гумилеве, а также о том, как правильно жить и никогда не умирать. В этот день мы не плачем, в этот день мы сжимаем кулаки:
Сегодня день смерти Гумилева. Можно было бы плакаться про русского гения, которого подло убили в самом расцвете физических и душевных сил. Но я не буду. Не хочу сослагать наклонения. Просто поясню, почему для меня Гумилев — один из самых важных русских поэтов.
Мне кажется, что в русской поэзии очень много упадочного. От дня ее основания и до наших времен. Кровавая русская история как бы сама нашептывает творцам унылые нотки сентиментализма. Я не говорю, что это плохо. Но между солнцем и луной наша поэзия в большинстве своём выбирает ночное светило.
Тем радостнее на этом фоне видеть витальные и жизнерадостные стихи. Мало кто из наших поэтов может этим похвастать. Гумилев один из них. Любовь к жизни с ее трогательными подробностями буквально сочится из каждой его строчки. Гумилев — это эликсир от уныния, который заставляет кулаки сжиматься. Это героические стихи, которые воодушевляют на подвиги. При этом написаны все эти тексты мастерски — Гумилев как никто другой мог погрузиться в зыбучие пески русского языка.
Для меня Гумилев всегда был жизненным примером. Всегда хотелось быть похожим на него. Не только умненьким, но еще и уметь стрелять, хорошо драться, смотреть в лицо смерти и хохотать. Очень нравилось отсутствие всякой двойственности. Это был герой войны, который самолично отправлял своих врагов в царство Аида. Вместе с тем он был невероятно образованным человеком, который глубоко разбирался в философии, религиоведении и филологии. У Гумилева мы видим радикальное преодоление разрыва между словом и делом. Настоящий интеллигент должен не только копаться в пыльных книжках, но и уметь убивать. Стоит напомнить, что Гумилев участвовал в последней дуэли в истории русской литературы. Поэт чуть не застрелил толстого Макса Волошина. К счастью, дело тогда решилось миром.
Гумилев — это типичный авантюрист. Типаж, который почти полностью отсутствует в русской литературе за редкими исключениями (Лимонов, Булгаков, Гоголь). Нашему народу присущ корневой консерватизм. Неплохо было бы впитать и эту важную озорную черту. Гумилев путешествовал по Африке. Прямо из сердца тьмы было вынесено великое стихотворение «Конкистадор». Поэт добровольцев ушел на Великую войну и храбро бился с германцами. Почитайте «Записки кавалериста» — мальчишки играются со смертью и хохочут. Вообще, по своему характеру Гумилев очень походит на нежно любимого всеми нами Эрнста Юнгера.
Гумилев — это последний воин мёртвой земли. Когда вокруг поэта вся «интеллигенция» придерживалась левых взглядов, занималась декадансом и содомией, Гумилев открыто декларировал свою приверженность Государю и Родине. Не только в эпоху красного террора, но и в дореволюционное время нужно было обладать настоящим мужеством, чтобы идти вопреки мнению «образованной публики». Гумилев же всегда говорил то, что думал.
При этом поэт выходил за узкие политические рамки. Он любил все русское. Даже то, что не вписывалось в его православно-консервативную картину мира. Вот очень интересные воспоминания Виктора Сержа, революционера и марксиста:
«В приемной штаба я встретил солдата лет тридцати, только что приехавшего из Трансиордании, где он сражался в составе британских войск. Как и я, он пытался вернуться в Россию, и по стечению обстоятельств ему удалось это раньше меня. В первом же разговоре он недвусмысленно определил свое кредо: «Я традиционалист, монархист, империалист, панславист. Моя сущность истинно русская, сформированная православным христианством. Ваша сущность тоже истинно русская, но совершенно противоположная: спонтанная анархия, элементарная распущенность, беспорядочные убеждения… Я люблю все русское, даже то, с чем должен бороться, что представляете собой вы»…
Лимонов в «Священных монстрах» сказал, что Гумилев — это протофашизм. Протофашизм в хорошем смысле слова, конечно. Поэт обладал невероятной любовью к жизни и желанием покорить ее. Здоровый идеал здорового мужчины. Игра против всех правил. Тот самый revolt against the modern world. Приведу еще одну цитату из книги Иоганнеса фон Гюнтера, которая очень хорошо характеризует поэта:
«Он был человек насквозь несовременный, и где-нибудь на коне в Эритрее он наверняка чувствовал себя увереннее, чем в автомобиле в Париже или на трамвае в Петербурге. Он почитал все причудливое и курьезное, что не исключало его уверенности в том, что он самый что ни на есть посконный реалист. Он был, по-видимому, хорошим, храбрым солдатом, недаром ведь получил два Георгиевских креста в Первую мировую. Может, за это и был расстрелян коммунистами в 1921 году?»
Ну, а закончим великим стихотворением поэта о Великой войне. Лично мне при его прочтении хочется действовать с утроенной силой на благо русского народа и русской литературы. Николаю Гумилеву — слава!
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
