За всю свою жизнь я пользовался такси раз десять. Сначала мне это просто было не по карману, а позже я совершил социальный прыжок (ну или подскок точнее), и у меня появилась машина. Я почти не пью, поэтому со мной никогда не случалось приключений набухавшегося клерка. Смешных или страшных историй про частный извоз у меня тоже нет. В общем, я не знал, что говорить про опыт работы, когда пришел устраиваться в такси. В принципе, я вообще ничего не говорил. У меня кончались деньги, и это делало меня угрюмым и апатичным, а не болтливым и угодливым.
Был 2016 год, меня, безработного юриста, перестали приглашать даже на самую днищевую зарплату.
И вдруг — недурная вакансия в диспетчерской компании. Я решил напрячься: побрился, откопал мятый пиджак, опоздал на встречу на пятнадцать минут вместо двадцати. Я даже немного почитал законодательство о такси, но моего интервьюера Алексея это не впечатлило — он был программистом. Почему именно его попросили найти юриста — понятия не имею. Он знал о такси еще меньше, чем я — у меня хотя бы машина была, а он ездил на скутере.
В целом мне обещали неплохие условия и даже некоторую степень свободы, к которой я очень привык, будучи безработным.
— Главное — разбери завалы, а там перейдешь на четырехдневную неделю, — заверил меня Алексей.
— Угу.
Кроме Алексея я больше ни с кем не беседовал. Вроде бы после меня на интервью должна была прийти какая-то девушка, но ей повезло, и на работу взяли меня.
Спустя несколько дней хозяйка компании решила познакомиться с новым юристом. Это была милая немолодая женщина, удачно открывшая бизнес в конце 90-х. Время показало, что ей долго, неправдоподобно и щедро везло, пока кризис и конкуренция не определили место компании в самом низу. Она воспринимала это стоически, впрочем, оставаясь уверенной, что вся вина за жалкое состояние бизнеса лежит на прошлой управляющей.
Хозяйка угостила меня кофе, рассказала о компании, о себе, детях и многом другом, не связанном с моими обязанностями. Наконец, она улыбнулась и сказала:
— У тебя лоб мыслителя!
Я в ответ пообещал наладить дела в компании. Хотя бы по юридической части. Она туманно намекнула на перспективы и помощь с ипотекой. Мы, конечно, врали друг другу.
Таксопарки и агрегаторы
Надо сразу пояснить, чем диспетчерская компания вроде «Яндекса» отличается от таксопарка — у нее нет ни одного водителя в штате и ни одного такси на балансе. Диспетчерские компании заняты агрегированием спроса, который они распределяют между водителями, работающими или на таксопарки, или на компании-прокладки. Диспетчерские компании никого не возят, а просто принимают заказы.
Такая схема позволяет убить сразу двух зайцев. Во-первых, если таксопарки физически ограничены количеством автомобилей, то диспетчерская компания может принимать сколько угодно заказов — желающие подзаработать найдутся всегда.
Во-вторых, диспетчерские компании избавляют себя от ответственности за действия таксистов. То есть диспетчерские компании просто умывают руки, если пассажира вдруг размазывает по фонарному столбу. Сейчас, когда я пишу эти строки, законодатель пытается как-то исправить эту дикую ситуацию, но получается пока не очень или совсем не так, как следовало бы. Видимо, нужно, чтобы разбился кто-то знаменитый.
Несмотря на то, что компания, в которой я работал, за водителей не отвечала, жалобы ей приходили регулярно. Алексей на собеседовании мне сразу сказал, что помимо моих прямых обязанностей я должен буду ему помогать с автоматизацией обработки этих самых жалоб. Он разрабатывал какую-то программу, которая должна была сама решать возникающие проблемы на основе систематизации кляуз. По крайней мере, так это объяснил Алексей. Но большую часть жалоб, встретившихся мне, можно было решить лишь с помощью печи.
Униженные и оскорбленные
Первые три дня я просматривал все клиентские жалобы за последние несколько лет. Получалась забавная картина. Оказалось, что армяне любят залезть под юбку пассажиркам. Азиаты часто увозят не по адресу. Русские срываются на клиентов и пускают в ход кулаки.
Особенно поразила история бывшего ветерана Чечни, пугавшего клиентов кровавыми байками про службу в Первую чеченскую. После угроз компании водитель на время прекращал донимать пассажиров хладными сказами, но потом срывался, и обязательно на ком-то, кто был готов долго и нудно жаловаться.
В конце концов, он поздним вечером высадил важного клиента на полпути до конечной точки. Сказал что-то вроде «мне надо в другую сторону», дал клиенту денег на общественный транспорт и уехал. Нормальный мужик, короче.
Еще был водитель, живший в своей машине. Квартиру он проиграл в подпольном казино. Мыться ему было негде, так что в машине всегда пахло немытой жопой. Клиенты чаще всего просили высадить их раньше пункта назначения.
Несколько раз компания давала несчастному денег на автомойку и душ, но основной проблемы это не решало. В итоге его отлучили от заказов.
У всех проблемных водителей была одна общая черта — они пришли в эту профессию не по своей воле. Рано или поздно несчастные, плохо образованные и задерганные, они выкидывали какое-нибудь коленце, в зависимости от темперамента и среды, в которой они выросли.
Для сравнения: на водителей комфорт- и бизнес-класса практически не подавали жалоб. У них все было относительно неплохо и с деньгами, и с самообладанием. Их средний заработок мог вызвать зависть и у меня.
Зато в эконом-классе условия работы все больше напоминали какие-то слезоточивые рассказы про пролетариат XIX века.
«Эконом» медленно скатывался до уровня обезличенных узбеков, бомбящих «от борта» у станций метро. И это происходило, в том числе, из-за диспетчерских компаний вроде той, в которой работал я.
Программисты
О том, что компания умирает, я узнал в день зарплаты. Ее мне принес директор в девять часов вечера. Зарплату собирали с трех терминалов, с помощью которых водители пополняли свой баланс в рабочем приложении. Вытряхнули всю наличку, привезли в офис, после чего разделили на маленькие кучки и распределили среди самых нуждающихся. Мне, как новичку, полагалась первая своевременная выплата. Я немного волновался, но был уверен, что деньги обязательно заплатят. Никогда мне не задерживали зарплату, и я не мог вообразить, что такое вообще бывает!
Директор, потный и задыхающийся, положил мне на стол пухлый конверт, набитый грязными надорванными купюрами, как будто он только что обошел всех нищих вокруг метро. Во внушительно толстом конверте было целых 11 тысяч. Следующие деньги я получил через месяц, и то после скандала.
Сначала я злился на Алексея за то, что тот соврал про «стабильную зарплату». Оказалось, что она не только нестабильная, но за нее еще надо толкаться локтями с другими сотрудниками. Потом я узнал, как именно в компании распределяются деньги. Получалась следующая иерархия:
1) зарплата Алексею и подчиненным ему программистам;
2) оплата задолженности по налогам и взносам;
3) оплата задолженности по коммунальным услугам;
4) оплата задолженности по зарплате;
5) все остальные (как повезет).
Как видно, регулярно и вкусно питаться могли только программисты, включая Алексея.
Для них не существовало проблемы с выплатами. Думаю, они вообще слабо себе представляли, что происходит в компании, пребывая в тепличных герметичных условиях.
В этом привилегированном положении они работали очень давно, несмотря на то, что их стараниями компания обзавелась скорее провальными сырыми продуктами, нежели полезными программами, столь важными для работы диспетчерских.
Например, в свое время, когда еще не было никакого «Яндекс.Такси», программисты компании оказывали консультативную помощь «Яндексу» по теоретическим вопросам, связанным с агрегированием спроса, распределением заказов и необходимым для этого софтом. Через несколько лет появилось «Яндекс.Такси». Одну из программ банально слили конкурентам. Кажется, тому же «Яндексу».
Впоследствии руководство почему-то решило бросить все силы на создание приложения для бронирования авиабилетов. Эта затея окончилась фиаско. Под хвост коту (котищу, пожалуй) улетело полтора года работ и некоторое количество денег.
Наконец, ко времени моего появления в компании, программисты работали над «революционной» программой, которая изменила бы модель диспетчерского бизнеса. Разработка шла так долго, что программа успела перестать быть революционной и вообще сколько-нибудь востребованной. Зато рассказы про инвесторов, истекающих от вожделения слюной, менялись каждые полгода — то они собирались вложить 15 миллионов рублей, то вообще 60. А по итогу компания страдала от копеечных долгов вроде платы за электричество.
Но поначалу от всего этого мне не было страшно. Скорее — неуютно.
Тимворк
Из того, что я узнал, выходило, что управляющая, на которую жаловалась хозяйка компании, была единственным компетентным человеком. Все пошло кувырком как раз после ее увольнения якобы за воровство. Когда я поближе познакомился с хозяйкой и ее партнером по бизнесу, я понял, что воровать деньги у них не составляет труда. Достаточно сказать, что через несколько лет Алексей, предводитель сытых программистов, украл у компании три миллиона рублей, причем самым идиотским способом — в соглашении с Qiwi он указал свой, а не компании, счет, на который постоянно поступали платежи от водителей.
Год хозяйка с партнером искали три миллиона рублей. Еще год Алексей делал дурацкое лицо и уверял их, что это какая-то ошибка, и что деньги обязательно отыщутся. Наконец, деньги отыскались у Алексея.
Ну и, наконец, самое главное — проверить реквизиты должен был я. Но реквизиты я не проверял и вообще не читал договор, совершенно уничтоженный и разложившийся от постоянных невыплат и личностной деградации. Меня афера Алексея даже развеселила. Когда я спросил у хозяйки, не хочет ли она подать заявление в полицию на любимого программиста, то услышал ожидаемый ответ:
— Ну что тут поделаешь? Это я дура такая. Да и не хочу я сюда вмешивать полицию.
Алексей сделал правильные выводы из всей истории, спиздил деньги и без последствий исчез.
В результате скандалов и кадровых перестановок большая часть сотрудников компании стала заниматься не своим делом. Диспетчерами управлял недоучившийся студент, кадрами заведовал корпоративный юрист (понятия не имею, сколько трудовых книжек я испоганил), бухгалтерию вела бестолковая тетка, метавшаяся между Москвой и родным Мухосранском, а финансами ведал бывший художник, мысливший образами — «тут должен прийти миллион, а тут еще вроде что-то было, но это не точно».
Все работали за обещания зарплаты, были раздражительными и озлобленными. Я к этому относился философски.
Ведь я тоже был не на своем месте, так что результаты моей чудовищной безалаберной работы являлись естественным следствием жизненной неудачи. И потому фрустрировать на эту тему не имело никакого смысла.
Короче, я не переживал.
Пиздец с ароматом «Нескафе»
Поскольку компания теряла заказы, то работы становилось все меньше и меньше. Основной поток задач формировался руководством, пытавшимся палками и желудями поднять бизнес. Бизнес пучился, шевелился, но это были трупные газы.
Откровенно не хватало толкового управляющего, пусть вороватого, но способного дать леща сотрудникам, перераспределить обязанности и наладить скучную рутину: рекламу, работу с корпоративными клиентами, набор водителей, контроль качества и многое другое.
Большую часть дня я слонялся по офису и с тоской смотрел на красивый проспект, расстилавшийся внизу под моим кабинетом на шестнадцатом этаже. Никаких важных и срочных дел у меня никогда не было.
Я, как и другие сотрудники администрации, постоянно пил растворимый кофе, слушал музыку, болтал, ковырял в носу, читал, слушал истории про золотые времена компании, наконец, рисовал и изредка набивал один-два никому не нужных документа.
С кофе вообще было смешно.
Дела у компании напоминали весну 1945 года на Восточном фронте — наш фюрер посылал в бой несуществующие дивизии, часто впадал в отчаянное неистовство, а вундерваффе, состряпанное на коленке, обещало переворот в бизнесе.
Пока руководство мысленно опережало конкурентов и купалось в прибыли, у нас не было денег на чайник, сахар, кофе и тонер для принтера. Так как зарплату нам не платили, то марка кофе тоже постепенно деградировала. Сначала мы покупали дорогой японский кофе стоимостью с пачку обычного зернового. Затем перешли на «Нескафе» и держались на нем несколько месяцев. В феврале все стало настолько плохо, что начали пить кофе, предназначенный для водителей. Это было говеное едкое пойло, которое лезло в глотку только с пригоршней сахара и молоком. Я пил помои, смотрел в окно и жалел себя.
Так прошла зима 2016/2017 годов. Если сейчас я вдруг натыкаюсь на растворимый кофе, то обязательно вспоминаю нищую унылую зиму и светлый большой офис, по которому я слонялся с чашкой «Нескафе». Теперь это все кажется почти забавным, но на самом деле я хотел выть на Луну, усевшись на подоконник.
Пока, Титаник
Когда долг компании передо мной начал принимать угрожающие размеры, я решил уволиться. Динамика заказов была строго отрицательной, я даже перестал заглядывать в базу, чтобы не расстраиваться. Более-менее стабильный доход мы получали от сдачи бывших офисов в аренду.
Ничего интересного в компании не происходило. Штиль. Только штиль не на берегу, а посреди моря, на борту парусного корабля. Дни протекали незаметно и бессодержательно. Я бы мог разгуливать под Minor Swing Джанго Рейнхардта, свистеть и выпрашивать мелочь у сотрудников соседних офисов. Курить, облизываться на полные обеды в столовке, мошенничать с приемом водителей на работу. Великая депрессия, короче.
Революционную программу запускали каждый месяц, но то она не запускалась вовсе, то работала вкривь и вкось, а то и вовсе никто не понимал революционности и требовал вернуть старое приложение. Архаичное, но зато работающее.
Самым лучшим решением для компании была идея прекратить всю работу и просто сдавать в аренду офисы, которые были куплены во времена расцвета. Уволить всех, кроме бухгалтера, и сдавать сраные помещения, как рантье. Позорно, но хоть сколько-нибудь выгодно. Вместо этого компания продолжила борьбу и добилась блокировки своих банковских счетов по итогу судебных разбирательств и задолженностей.
Хозяйка восприняла мое увольнение с облегчением. Зарплата (причем вообще любая, как концепция) была изрядной обузой для компании, так что расстались мы дружески. Впрочем, долг мне вернули нескоро, чему я не удивился.
Во время нашего затянувшегося расставания я немного сжульничал и стащил денег, чисто на еду. В качестве компенсации за мое бедственное положение, за кофе «Жокей» и за вранье. Я думаю, что хозяйка позднее сообразила, что я тоже стал одним из тех воров, «разрушивших» ее компанию. Мне было наплевать. На эти деньги я мог прожить целые две недели — в два раза дольше моего горизонта планирования.
Пока, Титаник, и спасибо за серебряные ложки из буфета.
