Свят Павлов: Начнем с последнего инфоповода, связанного с издательством «Черная Сотня». Телеканал «Москва-24» в своем ролике использовал вашу обложку «Русского комикса» без ссылки на издательство, стыдливо заменив «русский» на «российский». Что вы сейчас планируете делать? Будете подавать в суд?
Дмитрий Бастраков: Изначально я не планировал предпринимать никаких действий, кроме предания огласке истории. Можно сказать, что мы своего добились. Многие крупные СМИ и такие известные телеграм-каналы, как «Футляр от виолончели», написали об этом.
«Москва-24» уже убрала нашу обложку, но даже и не подумала извиниться. Мы общаемся сейчас с юристом, возможно, напишем претензию. Но сейчас это не приоритетная задача.
Свят Павлов: Другими словами, вы хотите решить вопрос в досудебном порядке?
Дмитрий Бастраков: Да, разумеется. Пускай, например, предоставят нам бесплатную рекламу в метро и крутят ее столько, сколько крутили нашу обложку без ссылки. При этом они рекламировали «Мослекторий», который к «Русскому комиксу» не имеет никакого отношения. Ну и «русский» на «российский», конечно, ужасно.
ТРИП В РОССИЙСКУЮ ИМПЕРИЮ
Свят Павлов: Насколько я понимаю, «Русский комикс» — это вообще самый масштабный и сложный проект в истории издательства?
Дмитрий Бастраков: Да, ничего сложнее и круче я не делал. Можно уже помирать спокойно. Я лично ездил в Сербию, собирал русские комиксы по архивам и коллекционерам. Это был год сумасшедшей работы без сна и отдыха.
Свят Павлов: А сколько вообще людей работало над этим проектом?
Дмитрий Бастраков: Около 20.
Свят Павлов: А стоимость всего проекта?
Дмитрий Бастраков: Работа над «Русским комиксом», включая печать, нам обошлась где-то в два миллиона рублей, а может, и больше. Первый тираж был 2 350 экземпляров. Но мы постоянно допечатываем по 100−200 штук. Общий тираж уже перевалил за 4 тысячи.
Свят Павлов: Насколько в итоге «Русский комикс» стал коммерчески успешным?
Дмитрий Бастраков: Ну, на Planeta.ru за три месяца мы собрали чуть больше миллиона рублей, столько же на предзаказах. Проект отбился уже на этапе сборов и стал нашим самым коммерчески успешным. Наравне с «Кодексом чести русского офицера», 14 тысяч книг «Кодекса чести» мы уже продали. «Русский комикс» же не только окупился, но и закрыл убыточные проекты, а также помог запустить новые. Так, «Листва» (книжная лавка «Черной сотни» в Петербурге — ред.) — это тоже заслуга «Русского комикса». И «Патреона», конечно.
Свят Павлов: Какие книги издательства «Черная Сотня» были убыточными?
Дмитрий Бастраков: «Русский исход» (братья Ходаковские — ред.) один из таких. Зато об этой книге выпустила песню группа «Аричикаари», а бренд одежды «Колос» посвятил ей целую серию. Ну и такие книги, как «Кавказская война» («60 лет Кавказской войны» Ростислава Фадеева — ред.), зачастую только через несколько лет окупаются. Потому такие коммерческие флагманы, как «Русский комикс» и «Кодекс чести русского офицера», нужны, чтобы иметь возможность заниматься более нишевыми и ценными с точки зрения истории и академической науки книгами.
Свят Павлов: То есть ты заранее примерно знаешь, насколько коммерчески успешной будет книга после издания?
Дмитрий Бастраков: Да, чаще всего угадываю. Когда я делал «Русский комикс», то я понимал, что работаю над национальным бестселлером. С «Кодексом чести русского офицера» были некоторые сомнения, так как он не окупился в предзаказе. Но мы верно сделали ставки и увеличили тираж, несмотря на убыточность предзаказа. Потому что книга рассчитана не только на нашу аудиторию, но и на гораздо более широкого читателя. Например, ее должны были обязательно оценить силовики и их женщины, которые будут дарить им эту книгу на всякие праздники. Мы это все понимали.
Свят Павлов: Я знаю, что ваше издательство работает над не менее масштабным проектом — альбомом Сергея Прокудина-Горского. В частности, об этом говорил твой коллега Никита Лукинский в фильме Андрея Никитина (далее и везде по тексту Фунт — ред.) о «Черной Сотне». Чем ваш альбом будет концептуально отличаться от других изданий Прокудина-Горского и когда выйдет?
Дмитрий Бастраков: Сейчас проект, к сожалению, заморожен, но своей актуальности он не потеряет никогда, поэтому это не катастрофа. Издание Прокудина-Горского еще сложнее и дороже, чем работа над «Русским комиксом». В раза два. В ближайший год альбом не выйдет, но позднее мы к нему вернемся. Дело в том, что своим альбомом Прокудина-Горского мы хотим сделать громкое творческое заявление, издать кое-что такое, чего книжный рынок еще не видал.
Свят Павлов: А в чем будет главное концептуальное отличие от массы уже существующих альбомов Прокудина-Горского?
Дмитрий Бастраков: Во-первых, наш будет самый крутой и самый содержательный. У нас уже отобраны все материалы для наполнения книги. Мы сотрудничаем с братьями Ходаковскими, которые являются главными реставраторами коллекции Прокудина-Горского. У нас собраны редкие цитаты из воспоминаний классиков, путешественников, связанных с каждым фото, причем как русских, так и иностранных. Осталось только собрать это воедино и сверстать. И вот тут самое интересное — в оформлении мы бы хотели использовать элементы чуть ли не промышленного дизайна, дополненную реальность и много других технических штук. То есть проект задумывается как экспериментальный и гарантированный лидер на любых книжных выставках. Это очень дорого. Боюсь, что если мы сейчас откроем предзаказ, то просто его не соберем. Проект будет стоить около 4 миллионов рублей по самым скромным прикидкам. Но это будет полноценный трип в Российскую империю.
ОТКУДА ГЕИ В «ЧЕРНОЙ СОТНЕ»?
Свят Павлов: Вернемся тогда к более актуальным новостям. Недавно один из правых телеграм-каналов выкатил разоблачение, в котором утверждается, что в «Черную Сотню» пробрались геи. Что случилось и откуда у вас взялись педерасты?
Дмитрий Бастраков: О, кстати, это напрямую связано с «Русским комиксом». Есть такой талантливый художник и наш друг Эрик Казаков. Он нам и рассказал про русские комиксы, без него бы вообще не было проекта. Хотя он даже не часть редакции, а скорее партнер. Он в своем инстаграме выкладывает достаточно экстравагантные рисунки, такой развратный сюр. На одном из его рисунков сидит то ли мужчина, то ли женщина в неглиже. Этот рисунок увидели юные русские националисты и записали его в геи. На самом деле этот человек скоро женится и никакой он не гей.
Свят Павлов: А я знаю еще одну историю про геев в «Черной Сотне»! Ваш инстаграм рекламировал чувака, который продавал ЛГБТ-сумки с надписью «Карьяла». Это ряд правых телеграм-каналов расценил как гей-сепаратизм.
Дмитрий Бастраков: Да, это тоже очень тупая история. На самом деле к нам пришел постоянный читатель, мы его сфоткали, тегнули и все. Самая страшная претензия была в том, что он не гей, а сепар. Конечно, он никакой не сепар. Чувак пытается сделать свой региональный бренд, и то, что там написано на финском языке, ничего не значит вообще. Он в это ничего не вкладывает. Хотя среди его ассортимента действительно есть ЛГБТ-сумка…
Свят Павлов: (Истерично ржет.)
Дмитрий Бастраков: Но, как он сказал, это чистый бизнес. Так как до него в Карелии этим никто никогда не занимался, он решил этот спрос использовать. Так как фото ЛГБТ-сумки в нашем инстаграме выглядело действительно не очень, я его удалил. За что команда «Листвы» даже на меня обиделась. И, наверное, они правы, потому что, в конце концов, что хотим, то и постим. Пошли все в задницу.
Свят Павлов: То есть мнение правых телеграм-каналов для тебя не очень авторитетно?
Дмитрий Бастраков (заказывая еще одно пиво): Для меня вообще нет авторитетов. Кроме Летова, Башлачева и меня самого.
Свят Павлов: Давай завершим тему. Ты бы взял на работу в свое издательство открытого гомосексуалиста?
Дмитрий Бастраков: В редакцию — нет. Но если бы, скажем, художник Эрик Казаков действительно был гомосексуалистом, но при этом оказывал бы нам профессионально помощь на хороших условиях, то мне было бы вообще все равно, гей он или нет. Но редакция — это другое, там нужно нести представительские функции. Потому в редакцию — нет.
Свят Павлов: Ты гомофоб?
Дмитрий Бастраков: Скажем так, очень культурный гомофоб. Лезть бить кому-то морду я не буду, но и дружить — очень вряд ли. Но вообще я не считаю это большой проблемой.
Свят Павлов: Александр Ионов нам в интервью рассказывал, что на французскую полугей-вечеринку в его клуб пришел чувак из «Черной Сотни» и подарил ему «Кодекс чести русского офицера».
Дмитрий Бастраков: Это не было гей-вечеринкой, Ионов преувеличил. Это было афтерпати после концерта группы «Комсомольск»…
Свят Павлов: Прости, а это что за группа?
Дмитрий Бастраков: Это такие девчонки, поют ироничные песни. Никак не французские геи. Так что когда наш представитель дарил Ионову книгу, никаких геев рядом не было.
«ЧЕРНАЯ СОТНЯ» — ПОЛНОЦЕННЫЙ СУБЪЕКТ КУЛЬТУРЫ И ПОЛИТИКИ
Свят Павлов: На самом деле про пидорасов — это все шутки, но у издательства с подобным названием, как твое, в массовом сознании закрепляется определенный образ. Ты неоднократно говорил, что «Черную Сотню» нужно понимать в широком смысле, как дореволюционный русский средний класс, который платит налоги. На сайте вы и вовсе отсылаете ко временам Минина и Пожарского. Но разве не очевидно, что людям немного другие вещи приходят в голову?
Дмитрий Бастраков: Нет, ну настолько я не сливаюсь…
Свят Павлов: Нет, ты во многих интервью толкал одну и ту же телегу про Минина и Пожарского. В том числе в фильме у Фунта.
Дмитрий Бастраков: Зависит от медиа, которое спрашивает. Да, действительно мы назвались в честь черной сотни Минина и Пожарского, так как сами с Нижнего Новгорода, но и в черносотенцах начала XX века ничего страшного нет. Да, там были свои маргиналы и радикалы, как и везде. Но вот Розанов — черносотенец. Менделеев, по некоторым данным, тоже. Николай II носил значок «Союза русского народа». Погромщики? Только в советской парадигме это что-то страшное. Но когда у меня берет интервью какое-нибудь далекое от нашего дискурса издание, то я, чтобы не тратить время на объяснение, рассказываю про Минина и Пожарского и только. Иначе бы все интервью уходило бы только на обсуждение нашего названия.
Свят Павлов: Да, но только наше общество как раз и воспитано по советским учебникам. В них черносотенцы — это погромщики, которые бьют всех подряд. Ты не опасался, что издательство с таким названием немного неправильно поймут?
Дмитрий Бастраков: На это и была ставка. Когда я основывал в 2013 году «Черную Сотню», само слово «национализм» было ругательным. Я как раз рассчитывал сыграть на этом диссонансе. Человек смотрит — что за безумцы и маргиналы? Видит наши книжки — и там совсем другая картина. Так происходит эмоциональное закрепление. И этот человек нас точно запомнит и придет к нам еще. «Черная Сотня» — это сознательный эпатаж. Если бы мы назвались «Русской книгой» или «Доброй книгой», то, уверяю, у нас бы ничего не получилось.
Во многом благодаря такому позиционированию мы и стали одним из самых известных издательств в России, не считая гигантов-монополистов. Когда вообще книжные издательства попадают в новости, становятся частью медийной повестки? Мы первые, кто стал таким издательством. Дело еще и в том, что мы не просто издаем книжки, но мы еще представляем определенные взгляды и ценности. Мы стали полноценным субъектом культуры и политики.
Свят Павлов: Помнится, депутат Заксобрания Петербурга Борис Вишневский писал донос на вашу книжную лавку «Листва». Чем разрешилась эта история?
Дмитрий Бастраков: Борис Вишневский написал в «Фейсбуке» грозный пост, что на районе появились фашисты. Потом его сторонницы, сумасшедшие тетки, залили нашу вывеску краской.
Свят Павлов: Попали под каток либерального террора.
Дмитрий Бастраков: Мы даже чуть не поймали такую тетеньку с краской. Пытались с ней поговорить, но она очень быстро скрылась. Причем даже обидно стало. Одно дело, если бы нас закидывали краской какие-нибудь леворадикалы, антифа, а тут 50-летняя тетенька. Несчастный человек, ходит в своем преклонном возрасте по питерским дворам и заливает синькой вывески. Даже жаль ее.
Свят Павлов: Так и чем все закончилось?
Дмитрий Бастраков: Потом Вишневский уже написал на нас официальный донос властям. В нем он пожаловался на нелегальную вывеску на Литейном проспекте. Нам пришел штраф в 50 тысяч рублей. Мы написали пост и скинули номер карты. За вечер наши читатели накидали даже где-то 65 тысяч рублей. Мы хотели сначала оплатить штраф, но наш юрист сказал, что так не пойдет, будем судиться. Там были реальные процессуальные нарушения, штраф в итоге отменили. На собранные читателями деньги мы купили самовар и новую плазму в «Листву». В итоге можно сказать, что Вишневский нам даже помог.
Так как вывеску на проспекте запретили, мы ее разместили во дворе. Но нам все равно нужен был траффик с Литейного. Потому Тимур (технический редактор «Черной Сотни» Тимур Венков — ред.) купил норвежский ретро-велосипед, мы украсили его нашими материалами и стали парковать около входа в арку, что совершенно законно. Сейчас пошли новые кляузы уже на велосипед со стороны муниципалитета. Они пытаются доказать, что это рекламная конструкция. Мы же говорим, что это транспортное средство. Чем это разрешится, я не знаю. Но мы готовы к новым доносам, потому что до нас не докопаться.
Свят Павлов: Продолжим разговор о стиле. Общий нарратив художественной идеологии твоего издательства — возвращение к светлому дореволюционному наследию. Вы в своих книгах используете, в том числе, дореволюционную орфографию. Ты тысячу раз отвечал на вопрос «зачем?». Потому я его расширю: выступаешь ли ты в принципе за возврат к дореволюционной орфографии?
Дмитрий Бастраков: Наш корректор Михаил Тейкин считает, что это необходимо и абсолютно реально. Лично я не уверен. Например, от твердого знака, я думаю, и так бы отказались в империи. А вот «ять» можно было бы и вернуть, потому что это красиво. В теории я за, потому что упрощение языка — это всегда плохо. Пускай английский язык деградирует и приносит себя в жертву, чтобы быть мировым. Русский мировым языком не станет, потому ему незачем себя приносить в жертву. Мы на этом языке думаем, и чем более язык будет сложным и богатым, тем более сложные вещи мы сможем на нем осмыслять. Так что в целом я, наверное, поддерживаю идею возврата к дореволюционной орфографии, пускай она и несколько утопична.
Свят Павлов: Ты начинал «Черную Сотню» с издания «Царствование Николая II» Сергея Ольденбурга. Во многих интервью ты говорил, что тебе пришла в голову эта мысль, потому что эту книгу нельзя было достать. Но к 2013 году (год основания «Черной Сотни» — ред.) Ольденбург был издан множество раз самыми разными издательствами, включая АСТ и «Эксмо».
Дмитрий Бастраков: И тем не менее эту книгу нельзя было достать. Ольденбурга в основном издавали очень небольшими тиражами, и они резко разлетались. Был большой тираж в самом начале 90-х, но тоже букинистическая редкость. Он всегда был дефицитен. Я же книгу хотел сделать масштабной и массовой. Моя задача была в том, чтобы ее популяризировать.
Свят Павлов: Каким тиражом ты издал Ольденбурга?
Дмитрий Бастраков: Первый тираж был 1,5 тысячи, потом еще было несколько переизданий. Но главное, что Ольденбург появился в дискурсе, мы заставили о ней узнать всех. Эта книга вечная.
Свят Павлов: А чем ее основная ценность и «вечность»? Ведь по сути это просто альтернативный и вместе с тем открыто комплиментарный взгляд на правление Николая II.
Дмитрий Бастраков: Ольденбург часто и вполне трезво критикует Николая II. Основная уникальность этой книги в том, что это чуть ли не единственный исторический труд о правлении Николая II, написанный с использованием кучи первоисточников. Потому что у Ольденбурга был доступ к парижскому архиву, куда направлялись копии всех актов. Этот архив был недоступен большевикам, потому они принципиально не могли написать такую работу. Конечно, Ольденбург несколько ангажирован, но он максимально пытался этого избежать. В этом смысле я бы сравнил «Правление Николая II» с «85 дней Славянска» Жучковского. Там автор — непосредственный участник описываемых событий, но он при этом максимально попытался избавиться от личной точки зрения и показать все.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ «ЛЕНТАЧ»
Свят Павлов: Ты начинал издательство с личного интереса к книге Ольденбурга и пришел к тому, что про «Черную Сотню» сняли документалку. Что крутого в фильме Фунта и зачем его смотреть?
Дмитрий Бастраков: Это очень живой фильм, который показал нас. Его нужно смотреть, чтобы понять, какие люди представляют издательство «Черная Сотня». Мы там показаны без купюр, максимально живыми.
Свят Павлов: Есть вещи в фильме, которыми ты недоволен или которые можно было сделать лучше?
Дмитрий Бастраков: Ну, может быть, можно добавить справку в начале, кто мы такие и чего добились. Фильм получился слишком дружественным и внутренним.
Свят Павлов: То есть таким внутритусовочным?
Дмитрий Бастраков: Да. Это, наверное, главная моя претензия к нему. Но в целом мне грех жаловаться. Мне он понравился.
Свят Павлов: В фильме хорошо видно, что зачастую как сотрудники «Черной Сотни», так и ее читатели, молодые и даже очень юные люди. Откуда у современной молодежи такой интерес к дореволюционному прошлому?
Дмитрий Бастраков: Истоки этого интереса берут начало в школьной программе, согласно которой жизнь в России — это исторически ад и абсолютное зло. Русскому человеку нужно вернуть его нормальное прошлое, чтобы он мог мечтать о нормальном будущем. Понятное дело, что история Советского Союза — это кромешный ад и на нее нельзя ориентироваться. Если же взять дореволюционное общество, то в нем мог бы вполне жить любой современный человек.
Свят Павлов: История Российской империи достаточно большая, на какую эпоху конкретно ты предлагаешь ориентироваться?
Дмитрий Бастраков: Начало XX века. Я мог бы назвать «золотой» XIX век, но он культурно от современности уже очень далек. Дело вот в чем: 1955 год от нас в культурном смысле гораздо дальше, чем 1905-й. Если представлять банальный сюжет про попаданца, то человек 1905 года в нашем времени гораздо быстрее адаптируется, чем человек 1955-го. И наоборот.
Свят Павлов: Твой личный интерес к дореволюционной культуре тоже берет начало в школьной программе?
Дмитрий Бастраков: Да, я сейчас как раз по себе и судил. Все на самом деле началось с поэзии. Я начинал с биографии поэтов Золотого или Серебряного века русской литературы. Их реальность мне была гораздо ближе, чем современная, и тем более ближе, чем советская.
Свят Павлов: Я так полагаю, что это сформировало и твои политические взгляды?
Дмитрий Бастраков: Наверное, да.
Свят Павлов: И как бы ты охарактеризовал свои политические взгляды? Одним или двумя словами.
Дмитрий Бастраков: Здравый смысл.
Свят Павлов: Есть такая идеология? «Лентач», например, тоже пишет, что пропагандирует здравый смысл. Ты «Лентач»?
Дмитрий Бастраков: Я национальный «Лентач». На самом деле можно сказать, что я национал-либерал или национал-либертарианец, но это все будет не совсем точно. Классические клише не работают. Можно написать так: «Человек русских взглядов».
Свят Павлов: Это националист.
Дмитрий Бастраков: Да. Но национализм тоже разный бывает. Меня дико раздражает зашоренная часть русского национализма. Мы с 2013 года работаем, чтобы слово «национализм» в России перестало быть ругательным, а тусовка работает прямо в обратном направлении. Вот уверен, когда прочтут это, то не поймут и будут писать, что чувак не разобрался во взглядах и нихуя не шарит.
РУСЬ, КРАСОТА И МУХОМОРЫ
Свят Павлов: Ты был в Донбассе. Что ты там делал и какие впечатления с собой увез?
Дмитрий Бастраков: Это тема для отдельного интервью. Я возил в Донбасс гуманитарку, работал там военным корреспондентом, гонял по передовым. Еще пытался открыть бар в Донецке. В общей сложности я там пробыл пять-шесть месяцев. В основном я исследовал поле войны и русский менталитет.
Свят Павлов: И к каким выводам ты пришел?
Дмитрий Бастраков: Что все сложно. С тех пор прошло несколько лет, и я до сих пор переосмысляю этот опыт. На войну подсаживаешься. Даже мои попытки открыть там бар были в основном для того, чтобы оттуда не уезжать. Там все просто. На войне люди ведут себя куда более откровенно и естественно. Мне сложно отвечать на этот вопрос.
Свят Павлов: В связи с поддержкой Донбасса и издания книг о лидерах ополчения тебя вызывали на допрос в ФСБ. Что это вообще было и чем закончилось?
Дмитрий Бастраков: Да, вызывали на допрос в Нижнем Новгороде. Они хотели, чтобы я перестал писать про Донбасс и публиковать неполиткорректные мемуары. На самом деле это была частная инициатива из нижегородского ФСБ. По совету адвоката Матвея Цзена я прописался в Москве, у Фунта, так как москвичей нижегородскому ФСБ дергать без заведения дела затруднительно. Фунт практически случайно оказался на моей встрече с адвокатом, где услышал идею прописки, и вызвался помочь. И эта схема сработала. Я показал нижегородскому ФСБ московскую прописку, они почесали репу, и все, в общем-то, на этом закончилось.
Свят Павлов: Ты до сих пор у Фунта прописан?
Дмитрий Бастраков: Сейчас уже нет, но был прописан пару-тройку лет.
Свят Павлов: Я слышал, что у тебя в планах в принципе расширить тему издаваемых книг. Расскажи подробнее, что это будет.
Дмитрий Бастраков: Даже создать новое издательство. Я хочу расширить формат «Черной Сотни», потому что не все туда вписывается, что бы я хотел издавать. При этом книжный магазин «Листва» уже куда более плюралистичный, там происходят самые разные мероприятия…
Свят Павлов (шутит): Даже гей-сумками торгуют!
Дмитрий Бастраков (смеется): Не без этого! В общем, совершенно разные мероприятия в «Листве» проходят. Потому есть идея сделать издательство «Листва» под неформатные книги. Это может быть даже Михаил Вишневский, у которого вы брали интервью. Может быть, предложу Саше Скулу издать его книгу (наше интервью).
Свят Павлов: Ты сейчас перечисляешь героев наших интервью! В общем, вся русская национальная элита подо льдом.
Дмитрий Бастраков: Ну ты понял формат. Будем следовать формуле «Русь, красота, рок-н-ролл», которую однажды сформулировал мой коллега Никита Лукинский. Если книга совпадает хотя бы по двум из трех параметров, то значит в «Листве» можно уже издавать.
Свят Павлов: Я написал книжку про бомжей. Там исключительно Русь и рок-н-ролл. Насчет красоты не уверен. Можешь меня издать?
Дмитрий Бастраков: Дай почитаю! Что касается Саши Скула, то его книга, насколько я понимаю, будет памятником субкультурным временам.
Свят Павлов: В общем, договорились. Я и Саша Скул издаемся в твоем новом издательстве. По поводу Михаила Вишневского, то я видел ваши совместные фото и слышал истории про эту встречу. Расскажи, что там происходило?
Дмитрий Бастраков: Я ездил к Вишневскому на мухоморный ритуал. Там еще был российский актер Владимир Епифанцев, куча ситтеров и шесть-семь других не менее примечательных участников. Их я называть не буду, так как публично они об этом не заявляли. Конфиденциальность!
Свят Павлов: Юрий Дудь, Шнур были?
Дмитрий Бастраков: Может быть! Вишневский нас собрал в загородной усадьбе и сутки кормил мухоморами. Мы пили мухоморный чай, ели мухоморы…
Свят Павлов: Зачем?
Дмитрий Бастраков: Чтобы пообщаться с духом мухомора, получить незабываемый опыт и попытаться ответить на некоторые внутренние вопросы. Про остальное я не буду рассказывать. Я могу только отметить, что меня до конца мухомор так и не взял. При этом я пил не только красный, но и пантерный мухомор, он мощнее. Видимо, психика крепкая, сопротивлялась.
БЛИЦ
Свят Павлов: Думаю, на этом прекрасном моменте можно перейти и к блицу. Назови три книги, изданием которых ты особенно гордишься?
Дмитрий Бастраков: «Русский комикс, «85 дней Славянска» и «Зарубежная Россия».
Свят Павлов: Три лучших правителя в истории России?
Дмитрий Бастраков: Последние три правителя до революции. Александр II, Александр III, Николай II.
Свят Павлов: Какую книгу должен прочитать каждый русский человек?
Дмитрий Бастраков: «Маленький принц» Экзюпери.
Свят Павлов: Что бы ты сказал, оказавшись перед Николаем II накануне 1917-го?
Дмитрий Бастраков: Ничего. Преклонил бы колено и ушел.
