ТЬМА РАЗУМА И ДУШИ
Мицкевич: Скажи, пожалуйста, чего в тебе больше — музыканта или оккультиста, если можно использовать такой термин?
Третьяков: Я не позиционирую себя как оккультиста. Считаю, что религиозные убеждения и тем более такие вещи, которые связаны с магией, не надо пиарить. Хотя я и занимаюсь, конечно, посильно этими вещами. Если говорить про аудиторию «ВКонтакте», то для нее я, наверное, музыкант.
Мицкевич: Можешь ли ты дать определение своим религиозно-философским взглядам? Это Телема (религиозное учение, популяризированное Алистером Кроули — ред.) или какая-то собственная система?
Третьяков: У любого человека взгляды на эти вечные вопросы неоднократно меняются. Если говорить про Телему, то я не могу назвать себя откровенным последователем этого учения. У меня есть песни телемитского содержания, безусловно. Я дружу с телемитами, с Олегом Телемским, с Катей Дайс, со многими людьми, которые придерживаются этого учения, с большим уважением отношусь к проекту «Касталия» (объединение, считающее себя последователями Юнга и Кроули — ред.). Вместе с тем я пишу еще песни в традиции старых гностических культов. У меня был сильный гностический период в жизни. Когда открыли Кумранские рукописи (манускрипты на древнем иврите, обнаруженные в середине XX века на берегу Мертвого моря — ред.), в первую очередь великую «Книгу Еноха», а затем обнаружили гностические тексты в Наг-Хаммади, и их постепенно стали переводить на русский, то на всю тусовку российских магов это сильно повлияло. Это величайшее открытие ХХ века, открытие эзотерических знаний, которое совпало по времени с наступлением кроулианского Нового Эона. Это все не спроста.
Мицкевич: Я недавно смотрел твое интервью с Ильей Сантимом…
Третьяков: За которое мне очень стыдно. Это интервью было снято у Джека на кухне во время запоя в Москве. После двух подряд, тяжелых по энергозатратности концертов. Я совершенно не помню этого интервью. Валя (он же Джек — ред.) говорит, что меня разбудили, посадили, сняли на видео и положили обратно спать. Это было состояние тьмы разума и души. Что я там плел, я не могу комментировать. Не надо это смотреть.
Мицкевич: В этом разговоре с Сантимом ты сказал, что когда ты в детстве прочитал Ветхий Завет, то твое восприятие этой книги было как раз гностическое…
Третьяков: Оно и осталось таким.
Мицкевич: Бога Творца ты тогда воспринял как капризного и злого демиурга. Расскажи, пожалуйста, подробнее о своем отношении к гнозису.
Третьяков: Стилистическая и просто нравственная разница между Ветхим и Новым заветом бросается в глаза. Безусловно, что это две разные книги и в них два разных бога. В свое время это сильно потрясло меня. Но я думаю, что некоторые гностики ошибаются, когда приписывает ветхозаветному Яхве функции злого бога-демиурга. Вполне возможно, что бог просто может не различать добро и зло. Моя идея в том, что бог слеп. Поэтому я называю его Кротом.
ГОСПОДЬ СТРАДАЕТ СИЛЬНЕЕ ВСЕХ
Мицкевич: Расскажи поподробнее про кроторианство (концепция Третьякова о божественной слепоте — ред.). Насколько это все серьезно?
Третьяков: Это темный гностицизм. Кроторианство — это простая вера, знание. Знание о том, что мир несовершенен и бог несовершенен. Если Творец имеет изъян в виде слепоты, назовите слепоту как хотите, пусть она будет духовной, или физическим изъяном, то главное — он не видит, что он творит, что лепит. В нас изначально заложена дуальность, потому что есть высшие сущности, которых мы не можем постичь в силу слабости собственной духовной природы не только рационально, но и иррационально. Архонтические создания, которые закрывают наш выход к свету гнозиса, пользуясь тем, что Творец — инвалид. Бог — инвалид. Доступ к нему перекрывают эти санитары. А мы задаем себе одни и те же вопросы: что такое добро, что такое зло? Почему мы одновременно пиздим плеткой женщин в постели и любим детей? Двойственное начало в человеке — в нем вся проблема. Оно возникает из этой невозможности гностического прорыва. Очень тяжело каждый раз в сложных ритуалах, в поту и крови делать эту дырку в стене нашей тюрьмы, чтобы пытаться докричаться до Творца. Поэтому и молитвы не работают. Даже самые искренние, даже у самых чистосердечных, светлых людей. Что касается серьезности кроторианства… Все что внизу, то и вверху. Все что субъективно, то и объективно. Кроторианство функционирует также.
Мицкевич: Это алхимическая формула?
Третьяков: Безусловно. Это естественная формула, и она работает. Почему в этом так много иронии? Субъективный идеализм какого-нибудь Беркли, например, это шутка? Человек воспринимал мир так, что когда он отворачивался, мир переставал существовать. Иронично? Любые формы сознания, если они уже порождены кем-то или чем-то, они все уже работают. Поэтому в качестве работающих моделей можно использовать даже «Церковь летающего макаронного монстра» («пастафариантсво» — ред.). Просто энергозатратность будет выше. Дырку к Богу пробивать все равно придется. Просто у кого-то стенобитные христианские машины, а кто-то киркой и лопатой, а кто-то пилочкой для ногтей пытается выбраться. Тюрьма-то у всех одна. Причудливые церкви и секты, которые верят, казалось бы в абсурдные вещи. Ну и что? Вопрос в точке опоры. И в поставленной задаче. Допустим, вы традиционалисты и опираетесь на традицию. За вами стоит огромная вера в то, что было нечто хорошее очень давно, условно говоря, духовный Север.
Мицкевич: Примордиальная традиция.
Третьяков: Да, допустим это Генон. Вы готовы ему верить. Но ведь до Генона эту идею никто не сформулировал в такой форме. Человек просто изобрел свою форму молота и стал долбить. До меня никто не говорил о кроторианстве. «Объективное» и «субъективное» в духовной работе — это пустые значения.
Голубев: Если исходить из кроторианства, то бог не только безразличен к происходящему на Земле, но еще и бестолков.
Третьяков: Левый философ Жижек любил говорить о том, что Иалдабаоф (злой творец материального мира согласно сифианскому гностицизму — ред.) — это слепой демиург, у которого изо рта течет слюна, он дебил. Я не считаю Крота дебилом. Ни в коем случае. Я считаю, что он даже возможно добр. И он страдает в своей слепоте. Он в слепоте своей творит зло и от этого страдает. Господь страдает сильнее всех от того, что ответственен за нас. А может он вообще не различает добро и зло. Изначально в слепоте своей он не научился отличать эти понятия в нашем понимании. Это мы их «различаем». «И будете как боги отличать добро от зла». Я не знаю, потому что в эти высшие сефиротические сферы я в своих практиках еще не заходил, у меня нет опыта, чтобы посметь заявлять о чем-то подобном. Пока мне сложно об этом судить. А когда я об этом узнаю, скорее всего, я никому об этом не расскажу. Но вера в слепоту Творца — это часть моего внутреннего мира. С ней я живу и, к большому сожалению, мне это так является.
СТИГМАТИЗАЦИЯ У МЕНЯ С ДЕТСТВА
Голубев: Многие считают тебя сатанистом.
Третьяков: Потому что у меня есть песни про сатану? Это бред. У Ника Кейва или AC/DC тоже есть песни про сатану, но они же не сатанисты. Чтобы никому не врать, я могу сказать, что я изучаю человека и его различные пути, в том числе и такой его естественный путь как зло. Путь Левой Руки (направление западной эзотерической традиции, основной ценностью в которой является саморазвитие — ред.). Я не следую этому пути, я не в нем, но изучаю его. Как исследователь, я иногда пишу об этом песни. Но это исследовательская позиция, а не личная.
Мицкевич: Как к тебе пришло твое мировоззрение? Это был постепенный процесс изучения и накопления знаний, или можно говорить о каком-то откровении?
Третьяков: Нет, это не книжный процесс. У меня были инсайты (озарения — ред.), да.
Мицкевич: Ты можешь об этом рассказать?
Третьяков: Об этом не хочется говорить. Слова превращают знания в прах, в труху. У меня были инсайты и в юности, и в детстве. И сейчас они идут. С этими инсайтами я работал и работаю. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Я живу в этих инсайтах, к сожалению.
Мицкевич: Почему ты сожалеешь об этом?
Третьяков: Иногда сожалею, иногда радуюсь. Но это почти всегда тяжело. Блин. Я сплю, и мне снится сон, где я занимаюсь ритуалом на огромной площади. И огромная толпа людей. Я занимаюсь чем-то очень тяжелым, абсолютно черным, воздеваю руки к небу. Просыпаюсь я от звонка, мне звонит мой друг Андрей Прядченко из питерской группы «2-й сорт», он еще «Смешариков» делает на студии. Мультик такой. Говорит:
— Денис, мне такой сон снился! Ты такую хуйню творил в Казанском соборе! А потом мы бухали с тобой.
— А где мы с тобой бухали? Там была скатерть желтая в клеточку?
— Да.
— Ясно.
Я встаю. У меня на руках дырки. Видите (показывает круглые шрамы на руках — ред.). Они до сих пор не заживают. Просыпаюсь с дырками на руках. У меня течет кровь. И что это? Я их нигде во сне не мог ободрать. Причем таким странным образом. Стигматизация у меня с детства. Но каждый раз это очень тяжко. У меня в разных местах они бывают, когда я во сне, или наяву испытываю инсайты. Такие вещи со мной случаются регулярно. Об этом очень много можно было бы рассказывать. Но я не буду. Вот показал вам и все…
ММАГИЯ ДЛЯ ЛЮБИТЕЛЕЙ КРАСИВЫХ ЖЕНЩИН
Мицкевич: Можно ли самому стать магом? Любой ли прохожий с улицы может прочитать определенный гайды, гримуары и потом тоже заняться потаенными вещами? Это выбор человека или кто-то выбирает это за него?
Третьяков: Каждый может научиться играть на гитаре, написать песню. Каждый может написать графоманский роман. Но какого качества будут эти роман и песня? Какой-то талант нужно, конечно, к этому иметь. Что такое магия и оккультизм? Это способ понять самого себя. Это работа с самим собой. Кто-то, конечно, занимается совершенной чернухой типа приворотов, сглаза, порчи, я подобным не занимаюсь. Я знаю, как такие вещи делаются. Меня учили. Но я интересуюсь оккультными практиками только с целью самопознания. С целью оценки собственной проживаемой мною жизни и ее воздействия на окружающую реальность.
Что же касается выбора этого пути, помимо человеческой воли… В христианской демонологии есть понятие «одержимости бесами». Вам как традиционалистам (Третьяков считает, что проект «Под лед» делают сторонники Дугина — ред.) это должно быть понятно. Можно сходить, например, в места силы и переночевать там с палаткой. И нахвататься всякого. Смотришь потом на человека — все у него получается. На Таро гадает. Девочки в него влюбляются. Талантливый. Но у него просто кто-то внутри. С точки зрения традиционной религии, это чистая бесовщина. С точки зрения магии, это подселенцы, пассажиры, которые попадают в человека и определенным образом воздействуют через него на мир и его окружение.
Голубев: Что ты думаешь об Анатолии Москвине, который делал из трупов девочек куклы и потом с ними жил? Он сумасшедший или дело в магии?
Третьяков: Это магия в чистом виде.
Голубев: Он рассказывал про черную свадьбу, когда его заставили поцеловать мертвую девочку.
Третьяков: Анатолий Юрьевич из секты люцифериан. Черная магия в чистом виде. Сейчас основные направления в магии…
Мицкевич: Телема?
Третьяков: Телема — это изящная магия для любителей красивых женщин. Очень рабочая магия. Есть еще объединение под названием «Храм Сета» — те люди, которым надоел Ла Вей, и они ушли из «Церкви сатаны». Они создали очень серьезную организацию в Америке и Европе. «Храм Сета» — кстати, это очень страшная штука. Но есть вещи и посерьезнее. Например, «Храм Сатурна». Про него толком ничего не известно. В интернете пишут только ерунду. Специально пишут, кстати. Это вот совершенно новые магические вещи. Если вы столкнетесь с этим, то помните, что в этих новых традициях надо ОЧЕНЬ аккуратно работать. Москвин, который делал кукол, был ближе к Сету, как мне кажется. Они иногда работают с некрополией, с некромантией, с мертвыми телами. Я не «Храм Сета» имею в виду, там больше красной магии и секса. Я имею в виду другие культы Сета. Современные, из Германии, например. А наши продвинутые любители рок-музыки все еще прутся от магии Хаоса. Мы тоже любим магию Хаоса, она смешная, но мы ее немножечко меняем. Их практики, заложенные в 70-е, они сейчас немного устарели.
Мицкевич: Как ты относишься к традиционным авраамическим верованиям?
Третьяков: Прекрасно. Великолепно.
Мицкевич: Это ирония?
Третьяков: Никакой иронии. Для меня очень большую ценность имеет фигура Иисуса Христа. Даже не так… Я считаю Иисуса величайшим сокровищем, которое было подарено людям. Без всякой иронии это говорю. Кроме-того христианство — самый сильный эгрегор. Люди за Иисуса отдавали жизнь, погибали за него. Почему я должен относиться к их гибели с иронией?
КОГДА МАГИЯ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ИСКУССТВО
Мицкевич: Я понял тебя. Давай наконец-то поговорим про музыку. Как ты познакомился с музыкантами группы Swans? Состоите ли вы в одной ложе?
Третьяков (смеется): Если я тебе расскажу, кто в какой ложе состоит, это будет правда интересно. Но я не знаю, в какой ложе состоят Swans. Из это группы я знаком только с Кристофером Ханом. Мы встретились в 2002 году. У меня был друг покойный Леша Блинов, царствие ему небесное. В 2002 году я был в Берлине у него в гостях. Мы с Ерменом из группы «Адаптация» поехали на гастроли. Это были наши первые европейские гастроли и мой первый выезд за границу вообще. Мы поехали в Берлин и там встретили Кристофа. Валя вот знает…
Джек: Я расскажу то, что я помню. Леша Блинов — это бывший гитарист московской группы «Порт Артур». Он давно уехал жить в Германию. Поскольку приехали в Германию с концертами русские, то естественно, что на них тоже подтягиваются русские. Сначала Денис познакомился с Блиновым, а потом он предложил ему записаться. Он и свел нас с Кристофом. Он оказался очень контактным человеком, без понтов, без пафоса.
Третьяков: Наверное, если бы у нас была бы возможность с кем-то познакомиться, то это было бы британское подполье. Оно мне более в этом смысле интересно.
Мицкевич: Sol Invictus, Death in June?
Третьяков: Больше всех я, конечно, Тибета (речь идет о Дэвиде Тибете, основателе фолк-проекта Current 93 — ред.) имею ввиду. Мне были очень интересны Current 93. И мне очень интересны были Coil, храни их Всемилостливый Крот. Сама британская тусовка была построена таким образом, что это было именно эзотерическое подполье. Они занимались магией и благодаря этим занятиям начали заниматься музыкой. Я, к сожалению своему, не знаю в России таких больших групп людей или объединенных тусовок, которые одновременно занимались бы и магией, и музыкой. Если сказать честно, я вообще таких людей не знаю.
Мицкевич: На ум приходит из крупных групп только Majdanek Waltz.
Третьяков: «Майданеки» — крайне талантливые ребята. И они занимаются интересными вещами. Но мы с ними расходимся в понимании задач, потому что, с моей точки зрения, они открыто занимаются клипотическими практиками. Самое интересное у них, как у всех магов — в серой зоне. Но, иногда они клипотят так, что от их песен серным запахом прет за версту. Но «Майданеки» всего лишь одна группа, а не целое движение. Мы же говорим сейчас о возможностях музыкального эзотерического движения в России? Вот его нет. Есть «Майданеки», мы и Бранимир. Есть самый старый пионер в этой алхимической работе — Кирилл Рыбьяков. Были еще Егор Летов и «ДК». И еще несколько человек. Сейчас еще есть московский автор-телемит Метеон, очень романтичный. Немного сбоку к нам еще примыкают Сантим и Саша Ионов. Вот, пожалуй, и все. Как такового, сформировавшегося эзотерического музыкального подполья в России сейчас нет. Андеграунд в России всегда был не эзотерическим, а политизированным. Это было еще со времен подпольных концертов какой-нибудь «Машины времени». Магическое, эзотерическое подполье у нас только рождается.
Я думаю, что нынешнее поколение музыкантов, которое исследует себя, свои собственные возможности, возможности влияния на мир, занимаются магией — они только-только начинают появляться. Это не поколение людей, которым 45 сейчас, как мне. Это молодые люди. Наверное, они появятся. Наверное, очень много интересного нас ждет. Я уверен в этом. Наша страна и шире весь мир вступает в некий интересный период, когда магия работает сильнее, чем искусство. Искусство сейчас ничего не значит, оно не решает никаких проблем. Искусство закрывает дырки. Магия эти дырки протыкает и расширяет, делает эти раны настоящими.
Мицкевич: Музыканты не занимаются магией или маги не занимаются музыкой?
Третьяков: У нас есть очень много умных людей, которые очень близки к магическим просветлениям. Мы можем назвать не только Курехина, Головина (в первую очередь), или Дугина. Достаточно много других людей, которых можно назвать магами. Дугин мне когда-то подарил свой альбом «Бетельгейзе». Там никакой политики. Там чистая магия. Прекрасные песни, у него, кстати. Был оккультный опыт и у Курехина, и он был отрицательный. Нельзя делать ритуалы неподготовленным. Это чревато.
РОК-МУЗЫКА — ЭТО ДЕБИЛИЗМ
Мицкевич: Ты говорил, что «Церковь Детства» — это организация по защите детей от произвола взрослых. Как изменилась идеология, когда ты сам осознал, что стал взрослым? Я так понимаю, что группа была основана, когда ты был совсем юн.
Третьяков: Осталось пустое место. Остался чистый симулякр. Сейчас это просто песни. Сейчас группа не является церковью, хотя была задумана таким образом.
Джек: «Церковь детства» никогда не была организацией против произвола взрослых в отношении детей. Она всегда была группой. Они всегда хотели играть музыку. Нельзя воспринимать ни одно интервью Дениса всерьез. В этом же проявляется талант — создать какую-то легенду.
Мицкевич: Когда ты создавал группу, какие у тебя были музыкальные ориентиры?
Джек: Еврейский трип-хоп.
Третьяков: Я много чего слушал. Но нужно разделять то, что я люблю и то, что мы играли. Я люблю много всякой музыки. Люблю хитровыебанную музыку. Различного рода авангард. Downtown всякий. Джона Кейджа, Мортана Фельдмана, Хари Парча. При этом я люблю много прекрасной классики. «Питер Граймс» Бриттена — совершенно магическая вещь. Очень много старой магии в произведениях Айвза. Я очень много слушаю академического авангарда, много free jazz, сотни исполнителей — Фрэда Фрита, Дерека Бейли и прочих. Люблю весь классический rock in opposition. Ведь если говорить откровенно, то рок-музыка — это дебилизм. В рок-музыке главное — это идея, месседж, музыки в ней нет. Если рок-группа ставит себе некую идеологическую или магическую сверхзадачу и выполняет ее как, например, «Гражданская оборона», то она меня устраивает. В противном случае, мне это не интересно.
Мицкевич: А те же Swans?
Третьяков: Swans интересна с точки зрения музыки, но это не совсем рок-группа. Это больше про шаманские практики. Это долгий и длинный разговор. Вопрос вкуса и вопрос о том, что вдохновляет музыкантов, это вопросы безусловно разные. Я сочиняю песни в голове, а потом их снимаю. Но я отношусь к своему творчеству как к идеологии, а не как к музыке. Если бы я умел заниматься музыкой, я бы играл совершенно другое. Я бы занимался хорошим free jazz, я был бы хорошим скрипачом, например. Мечты несбывшиеся. Но я не занимаюсь музыкой. Я пишу песни на темы, которые меня волнуют. Пришел инсайт — надо об этом спеть. Спеть-то проще всего — напишешь рассказы, никто читать не станет. А так — взял четыре-пять аккордов и спел. Поэтому «Церковь детства» — это не про музыку. Это про мои внутренние инсайты и идеи.
КАК НА РЕКАХ УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ
Голубев: Хотелось бы узнать про группу «Братья Тузловы». Каково ее соотношение с «Церковью детства» и в чем месседж этого проекта?
Третьяков: Месседж проекта очень простой. Эта группа в большей степени является игрой, а в «Церкви детства» у меня больше личные задачи. В «Тузловых» задача очень простая — осветить место, где я живу. Есть корневые территории. Я воинствующий провинциал, мне очень нравятся корневые провинциальные вещи. Мы пишем альбом «Тузловых» «Ханана», там все песни посвящены Воробьевскому району Воронежской области.
Голубев: Ты как-то с ним связан?
Третьяков: Никак. Я просто хорошо изучил его, его идеологию. У меня там песни «Краснополье», «Воронцовка поет», «Бутурлиновский вальс». Мне нравится эта тема.
Первый альбом «Братьев Тузловых» был связан с темой поселка Октябрьского. Тузлов — это река Тузловка, которая протекает в Новочеркасске — столице Донского казачества. Там истории жизни людей, которые, как мне казалось, отражают нашу местную специфику. Мы запишем скоро еще один альбом. Меня заебало писать песни искренне в какой-то момент. Потому что никто эту искренность нихера не понимает и не оценивает. К тому же я часто закладываю второе и третье смысловое дно. А их никто не отслеживает. Никто не сядет со мной и не скажет: «Денис, давай серьезно с тобой поговорим о такой-то песни „Церкви детства“. Давай найдем, что ты туда вложил». Никто ни разу в жизни этого не сделал.
Голубев: Ты же все равно не скажешь.
Третьяков: Да скажу, почему. Это было бы интересно. Потому я и попытался внести в «Тузловых» некий элемент театральности. Дать людям в лоб уже то, что я давно пытаюсь исподволь донести в песнях «Церкви детства». Давайте мы посмотрим на двойное смысловое дно в песнях более простых. И простые инструменты возьмем, чтобы уже не заморачиваться — баян и гармошку.
Возьмите любую песню «Братьев Тузловых». Например, «Последний бой полковника Тузлова». Первая песня с первого альбома. В ней по сюжету ребята ловят раков на реке и становятся свидетелями того, как сом утаскивает рыбака. Смешная вроде песенка. А на самом деле о чем она? Кто ее поет? Ее поет человек, некий подросток, который сидит в ментовке и дает показания по убийству этого человека на рыбалке. Как сом мог утащить человека, что за бред? Почему вообще менты за это дело взялись? Они нашли вещи рыбака на рынке и раскрутили это дело. Вот о чем песня. Это не смешная легенда о соме, это песня о том, как подростки убили рыбака на речке. У нас вообще очень часто на речке людей убивают. Я живу в Новочеркасске и Ростове. Чтобы убить человека надо поехать на речку. Там нет никаких камер, никаких свидетелей, ты встретишь рыбака и убьешь его. Исполнишь свои грязные желания. У меня соседей куча погибла на рыбалке таким образом. Понимаете, в песнях почти всегда должен быть определенный двойной смысл. Минимум. Иначе нет смысла их писать. Твои инвольты не сядут на публику.
Мне интересно заниматься такой формой донесения информации. Чтобы это было похоже на книжку. Открываешь второй смысл, а за ним уже и третий. У меня такие песни, мне нравится делать так.
БРЕЙВИК — ЗАВОРАЖИВАЮЩАЯ ФИГУРА
Голубев: Какой берег увидел Андерс Брейвик (цитата из песни «Церкви детства» «Голубоглазый Андерс Брейвик — ред.)?
Третьяков: Брейвик — персона сложная. Некоторые люди говорят, что эта песня — апология национализма. Если вы внимательно послушайте эту песню, то в ней вы найдете претензию к исламизации. Брейвик — очень интересная и завораживающая фигура, я не мог не спеть о нем. В песне задается вопрос — Брейвик убийца или нет? На первый взгляд, он убийца, конечно. Но на второй взгляд, он не убийца, он целая институция новых европейских идей. Он принес в жертву детей ради чего-то. Правильно? Он же сделал это не просто так. Он добивался, чтобы его идеи как-то сработали, чтобы их по крайней мере пытались понять. Почему он совершил это злодеяние так открыто. Зачем и кому было нужно это массовое абсолютно магическое жертвоприношение? Во имя чего оно было? Видите? Одни вопросы. Совершенно завораживающая личность.
Голубев: Он написал многостраничный манифест…
Третьяков: Да.
Джек: Кстати, по поводу берега. Существует выражение «попутал берега» или «берегов не видит». Тут про то, что он одуплял, что он делал.
Третьяков: Да, Джек совершенно прав. Все вели себя безнравственно. Все вели себя, «попутав берега». Брейвик лишь один вел себя по понятиям, которым он следовал. «Он лишь один увидел берег, голубоглазый Андерс Брейвик». Это сложная фигура. Зло, да. Но надо изучать.
ЕЕСЛИ БЫ РЭП ЧИТАЛИ ПРО ЗОМБИ
Мицкевич: Если уж начали говорить про Ростов. Самый актуальный жанр современной музыки — это рэп. И «Каста», и Баста — все от вас. Как ты относишься к современному репчику?
Третьяков: Никак не отношусь. Мне не нравится месседж.
Голубев: Месседж Гнойного тебе нравится?
Третьяков: Месседж Гнойного я не очень понимаю. Но те песни, что слышал, мне нравятся. Надо слушать дальше. Мне, кстати, рассказывали, что он ссылается на «Церковь детства».
Мицкевич: Да, насколько я знаю, он респектовал тебе.
Третьяков: Да что-то типа «Мы будем слушать «Министерство Любви» и «Церковь детства» (группа «Церковь детства» упоминалась в треке Гнойного Fuckrap — ред.). Но в целом я не понимаю рэп. Я допускаю, что в эту песенную форму можно заложить очень важные идеи, но мне не нравится суматошность, суетливость этого жанра. Когда ты обращаешься к богу и говоришь о важных вещах, не надо суетиться. Надо пропевать, следить за каждым своим словом, следить за интонацией, которая останется после тебя. В рэпе все очень суетливо. К тому же их месседж опущен на очень низкий уровень. Они обращаются к братве. Они обращаются к ментам — отпустите пацанов. Они обращаются к правительству — не гнобите негров, разрешите марихуану. Это вообще все мимо меня. Мне это вообще не интересно. Если они в таком режиме будут петь хвалу Христу, я не уверен, что Иисус услышит такую скороговорку. Песня должна быть похожа на молитву хоть чуть-чуть.
Голубев: С другой стороны, есть же гораздо более сложные рэперы, чем условный Баста. Луперкаль (он же Horus — ред.), Саша Скул, 25/17 может знакомы тебе?
Третьяков: К сожалению, нет. Сам по себе рэп создавался в Америке, вы помните эту историю? Стоят два самца напротив друг друга и меряются хуями словесными. Изначально это в Африке было, а потом было в Америку перенесено. Сама подача и сама форма не предполагает обращения к каким-то высшим структурам. По крайней мере пока я этого не видел. Чтобы человек в рэп-музыке разбирал вещи, связанные с богом, с темными богами, с душой человека. Dark folk, например, корнями уходит в народную культуру. А рэп и хип-хоп — это африканская культура. И поэтому, конечно, было бы круто, если бы рэп читали про зомби, про Барона Субботу, про вуду, бля, про свои религиозные системы африканские. Тогда было бы понятно — это ведь тоже духовность определенная. Некоторые музыкальные формы как будто бы созданы для того, чтобы быть мистическими. Например, drone, dark folk, glitch.
ВСЕ, ЧТО ХОТЕЛ ЛИМОНОВ, РЕАЛИЗОВАЛ ПУТИН
Мицкевич: Одно время ты был близок с НБП (ныне запрещенная организация — ред.). Как ты относишься к современной «Другой России» и Лимонову?
Третьяков: Когда Лимонов собирал вокруг себя радикалов, это было время моей молодости, и все это происходило на моих глазах. Он приехал в Ростов. Ваня Трофимов и Олег Гапонов — мои друзья, два человека, которые вместе с ним делали партию.
Мицкевич: Группа «Зазеркалье»?
Третьяков: Гапонов — «Зазеркалье». Трофимов позднее основатель и автор текстов группы «Запрещенные Барабанщики». Это мои очень близкие корефаны. Лимонов к ним и приехал партию создавать. Это было на моих глазах. Он собирал вокруг себя всех радикалов, и левых, и правых. И скинхедов, и красных, и белых, и white power. У Лимонова был тогда основной месседж — борьба с дисциплинарным санаторием. Тем, во что превратилась советская страна после Брежнева и после всего этого режима.
Голубев: Лимонов писал вообще о всем мире, как о дисциплинарном санатории.
Третьяков: Да. НБП тех лет мне очень было интересна. Потому что там были абсолютно все. Это совершенно соответствовало поставленной задаче. Сейчас я за ними не особо слежу. Мои друзья тех лет вроде как все ушли оттуда. На самом деле все, что хотел сделать Лимонов, было реализовано Путиным. Но Путин — это все равно дисциплинарный санаторий, так или иначе. А Лимонов радикал. Надо посмотреть, чем он сейчас занимается. НБП была когда-то очень классная штука.
Мицкевич: Скажи, пожалуйста, у тебя есть какие-то политические взгляды? Ты вроде как аполитичный человек.
Третьяков: Абсолютно аполитичный. У меня очень много разных друзей самых разных политических взглядов. Мне интересны разные люди. Мне, например, интересна анархистская идеология.
О СИМУЛЯЦИИ ВСЕГО В РОССИИ
Голубев: Как относишься к современному либерализму?
Третьяков: Либеральная идея мне не интересна. Она пуста, потому что она про деньги и про закон. А для меня как для южного парня с улицы, как может быть интересен закон? Либералы же как раз выступают на его стороне. Но, конечно, я бы хотел изменений в нашей стране, и в этом смысле я солидарен с либералами в их нынешних методах — митингах, в попытках политической борьбы. Но сама идеология не моя, хотя там много приятных людей.
Голубев: Недавно проходили протестные митинги по поводу выборов в Мосгордуму за несколько депутатских мест, которые ни на что не повлияют. Но задержанные люди получать реальные сроки при том, что текущая цель митингов жалкая.
Третьяков: Не важно, за что они митингуют. Важен сам факт того, что они митингуют. У нас симуляция всего. Симуляция системы. Симуляция государства. Симуляция выборной демократии, в том числе. Ребята, либо вы все-таки сделайте выборную систему, либо отмените ее нахер. Я готов на оба варианта. Но не пиздите, что у нас есть демократия, которую мы защищаем полицией, «Едросами», какими-то активистами, какими-то тупорылыми молодежными движениями, едущими на Тавриду. Не надо из народа делать шизофреников. И тем более не надо людей, которые не хотят быть шизофрениками пиздить на митингах палками. Либо отменяйте выборы, либо делайте демократическую систему. А ее симулировать уже поздно. И вредно. От этого народ сходит с ума. И такая симулятивная система выгодна только людям, которые зарабатывают в ней деньги. Это шизархия. Помните у Олега Бахтиярова был такой термин в отношении до майданной и постмайданной Украины? Шизархия — политическая шизофрения. Одни симулякры, одна пустота и ничего нигде не работает. У нас это все гораздо нагляднее чем у западных соседей.
В ТЕАТРЕ МОЖНО ВСЕ
Голубев: Напоследок, расскажи про свои театральные проекты
Третьяков: Сейчас у нас идет спектакль «Ханана», который номинировался на «Золотую маску» в четырех номинациях. Очень жесткий хтонический спектакль. Драматург Герман Греков, режиссер Юрий Муравицкий. Сын трахает мать. Любовник матери убивает брата. Полный пиздец. Я там написал песни и пою со сцены. Мы, «Братья Тузловы», записали целый альбом «Ханана». Надеюсь, он скоро выйдет.
Сейчас вместе с моим соавтором-композитором Евгением Морозовым мы заканчиваем оперу «Туз чаш — это любовь» на либретто таролога, астролога и вообще великой женщины Виктории Бабкиной. Опера посвящена теме приворотов и гаданий. У нас в южном городе Ростове это очень актуально. На мужика две дамы одновременно делали приворот и его фактически разорвало на части. Ставить будет Юрий Муравицкий, который уже ставил треш-оперу «Папа» с участием «Церкви Детства» в ростовском Театре 18+. В Москве, даст Крот, покажем ее как обычно в родном уже центре Мейерхольда, в следующем году.
Еще «Братья Тузловы» пишут музыку для страшного, но при этом дико смешного спектакля «Горница», режиссера Грекова, по его же пьесе. Хорошая пьеса. С убийством. Все как надо. Ставить будут в Екатеринбургском Центре современной драматургии, 14 декабря премьера. Есть еще один проект в работе, но о нем пока рано говорить. У меня много проектов, связанных с театром. Потому что театр сейчас — это открытая форма живой магии. Человек сидит перед тобой вплотную. Он не отвлекается и не пьет пиво как в клубе. Он не пиздит с друзьями на отвлеченные темы. Он молчит и слушает. Он проникается и доверят тебе. И ты с ним правильно и точечно работаешь.
В театре сейчас можно говорить и петь буквально все. Этого нельзя сделать на телевидении и радио. Только в современный театре. Это пространство сейчас практически не подчиняется цензуре. Вся магия, вся оппозиционная политика сейчас уходит в театр. Ей просто больше некуда уходить. Надеюсь, что скоро вернется из Шотландии мой друг Олег Гапонов, которого примут наконец в его Тевтонский орден. Без подробностей. Посвящение в какие-то там рыцари. После этого мы сделаем с ним хороший проект «Черный атаман». Темный, мистический, проект, посвященный нашей хтонической казачьей культуре. Темному казачеству. Это тоже будет в театре.
