Вчера у выхода из подъезда меня встретил уголовный розыск. История не то чтобы сильно примечательная, но абсолютно дадаистская. В духе времени. Так что не могу не поделиться.
Сначала все шло как обычно. Я почесал коту пузо, закрыл дверь и на чиле (и расслабоне) начал спускаться по лестнице. На два пролета вниз сразу заприметил какую-то странную процессию. Все в них (особенно походка) выдавало людей не простых, а государевых. Про себя я почему-то решил, что это комиссия по делам несовершеннолетних. А дальше мои мысли-скакуны выпрыгнули в форточку чистых идей.
Но у выхода из подъезда меня уже ждали. «Уголовный розыск, есть пара вопросов», — троица синхронно достала ксивы цвета спелой вишни. Они всегда делают это одинаково, мастерским и почти неуловимым движением, что никогда не успеваешь прочитать, кто это и что. Видимо, так надо.
Компания оперов оказалось любопытной и разнополой. Это были две девушки (одна совсем юная, вторая постарше) и все еще молодой человек. Та, что постарше, выступала солистом фукианского балета надзора и наказания. Она сразу завладела моим вниманием.
Сотрудница угрозыска была одета в кожанку, футболку Hugo Boss (нет, это не аллюзия, а правда), в районе груди игриво переливался крестик со стразами. Я уставился на крестик и готовился вынести модный приговор. Девушка действительно походила на героиню грошовых ментовских сериалов, а не на настоящего матерого опера.
— Скажите, вы давно здесь живете?
— Достаточно. А что?
Внезапно сотрудница достала телефон и показала скрин с камеры видеонаблюдения. На нем была какая-то дикая бабка, которая что-то пиздила в супермаркете. У меня отлегло.
— Вы знаете этого человека?
— Я разве похож на того, кто может знать этого человека?
— Она живет в вашем подъезде. Неужели не знаете?
— Поверьте, я не знаком ни с одной бабкой из моего подъезда и никогда их не отличу друг от друга.
По лицу оперши пробежали гримаса разочарования. Мне стало даже ее жаль, и я решил подбодрить сотрудников и доебаться в ответ.
— Скажите, а она очень опасна? Мне стоит опасаться за свою жизнь?
— Ну убить — не убьет, но покалечить может.
На этой не самой остроумной ноте мы с сотрудниками расстались. Я сел в такси, которое ждало меня уже больше десяти минут. «Меня тут тоже недавно принять хотели. Руки на руль! А я не промах, я военный пенсионер. Тридцать лет беспорочной службы», — завел таксист уже свою шарманку.
Я его слушал слабо, я мучительно размышлял. Как теперь быть, зная, что в твоем подъезде живет настоящий преступник.
