Протестной весной 2012 года я потерял работу. Буквально за пару секунд все сахарные фантазии о финансовой стабильности были успешно канализированы моим стойким нежеланием сбривать бороду. Но об этом как-нибудь в другой раз. Надо сказать, что поначалу потеря работы меня мало трогала. Я был одержим большой дионисийской страстью к одной прекрасной и безумной девке с глазами ребенка, а по московским бульварам разгуливал легкий бриз будущей революции.
При таких раскладах шелестеть грустными бумажками в офисе под размеренный пенсионерский пиздеж коллег-юристов было тяжким преступлением и духовной кастрацией.
Ведь настоящая животная страсть — это такая же краснокнижная редкость, как самая чистая и светлая из любовей. Этим действительно стоит дорожить. Но страсть нужно развлекать, а любой аттракцион стоит денег. Такая вот пошлость бытия.
Я небрежно набросал резюме. В список своих профессиональных талантов в шутку добавил «твердые знания основ поэзии Рильке».
Однако работодатели не спешили по достоинству оценить мое остроумие — ни одного отклика. Поэзию Рильке я был вынужден сменить на ФЗ «О госзакупках» и еще какую-то юридическую блажь. Началась тоскливая пора собеседований. Надо сказать, я никогда не умел себя хорошо продавать. Мне всегда это виделось крайне постыдным, если не унизительным занятием. Впрочем, как и любая другая торговля. Тем более я-то себя считал охуенским, словно художник Павленский. Но вышколенные эйчаровские селедки, видимо, так не считали. Меня никуда не брали, а денег перестало хватать даже на сиги. Я оказался на самом краю нищанки, нужно было браться за любую, даже самую стремную работу. И стремная работа не заставила себя долго ждать.
Меня пригласила на собеседование одна компания. Название конторы начиналось с подозрительного слова «народный», не обещавшего особых перспектив. В России все, что начинается со слова «народный», непременно заканчивается самым тривиальным наебаловом: от политической партии до средств контрацепции. Но выбирать мне было не из чего, и я окончательно решил жить рискуя. Собеседовал меня лысеющий неказистый мужичок с пустыми глазами.
«Меня зовут Леонид, я гендиректор. Вообще я по образованию экономист и в юристике как-то не очень. У тебя диплом-то хоть есть?», — неожиданно выдал мужичок. Мдааа, директор юридической конторы, который не шарит в «юристике», — многообещающее начало. Я показал Леониду свой бесстыдно-красный диплом. Мужичку этого вполне хватило, и он самым пространным образом обрисовал параллелепипед моих обязанностей. Из его путаного и косноязычного изложения я только лишь понял, что должен работать с физлицами и быть знатоком примерно всех отраслей права. На том и порешили.
В первый рабочий день меня познакомили с новыми коллегами. Оказалось, что меня взяли на место вульгарно разукрашенной брюнетки Анастасии.
Девушка нервными и порывистыми движениями собирала свои вещи, надрывно всхлипывая. Впоследствии я узнал, что руководство обвинило ее в уводе у конторы клиентов, а Анастасия — руководство в тупости, жадности и мошенничестве. Конечно, обе стороны были абсолютно правы. Украдкой я все же успел с ней переговорить в курилке. Анастасия самым назидательным тоном мне посоветовала бежать из компании, если я не хочу получить судимость, я посоветовал ей сменить губную помаду, если она не хочет получить герпес.
Меня посадили с другим новичком Михаилом за один стол и сказали, что сейчас мы будем вместе (почему вместе?) консультировать клиентов и нам нужно их обязательно уломать подписать договор об оказании каких-то дополнительных юрслуг, ведь от этого зависит наша премия (половина зарплаты). Михаил оказался жизнерадостным красномордым ментом из какой-то недалекой губернии.
Пока мы ждали первых клиентов, Михаил мне откровенно поведал, что приехал в столицу то ли с женщиной, то ли к женщине, и тут такая шикарная вакансия подвернулась. Дааа, шикарная, думал я, представляя Михаила в образе Валерия Сюткина, который бьет свою женщину по ебалу.
Первыми нашими клиентами оказалась пожилая семейная пара, которая хотела отсудить квартиру, принадлежащую каким-то дальним родственникам. На каком основании и почему эта квартира должна принадлежать им, а не дальним родственникам, они объяснить не могли. Оказалось, что до этого наши клиенты общались с народными менеджерами, которые заверили их, что такие выдающиеся юристы как вчерашний безработный я и провинциальный мент Михаил с легкостью смогут решить их проблему. Только беда в том, что эту проблему мог решить разве что Рамзан Кадыров. Естественно, мы отправили стариков домой ни с чем. Леонид был явно недоволен.
— Вы должны работать с клиентом, а не разворачивать его! — бугуртил он.
— То есть обманывать? — отвечал я.
— Не обманывать, а дарить надежду! Люди приходят к нам за надеждой!
— А я думал за качественными услугами. Мы же вроде как юркомпания, а не секта.
— Я, конечно, понимаю, красный диплом, все дела. Но с таким подходом ты денег не заработаешь!
Леня испытывал крайне диалектичные чувства к моему красному диплому, он одновременно раздражал и вызывал у него уважение. Все-таки велика магия бумажки для советского человека. Потом подобные диалоги повторялись каждый день. Но почему-то меня никто не увольнял, а я не уходил сам, потому что было некуда.
Я достаточно быстро разобрался во внутренней механике рабочего процесса. Контора делала громкую рекламную кампанию на радио и в СМИ. Дальше звонили потенциальные клиенты за «бесплатной юридической консультацией», но разговаривали они не с юристами, а с менеджерами, которые обещали решить абсолютно любую проблему, включая простатит и геморрой, только приходите. Клиенты приходили, и их убалтывали заключить договор и получить яркую хамеленионистую карту. Конечным звеном этой пищевой цепи были юристы. Мы по-хорошему должны были развести клиентов еще и на допуслуги (да-да, как проститутки), ну и постараться как-нибудь решить его проблему. Ну или не решить. Не важно, главное, чтобы клиент был доволен! Тут уже все зависело от степени уважения юристами категорического императива. Несмотря на то, что искренних почитателей Канта среди нас было немного, Уголовный кодекс мы все-таки старались уважать, потому вертелись как могли. Понятное дело, что на такую хуйню адекватные люди никогда бы не повелись. Адекватные и не велись. Основную часть нашей клиентуры составляли выжившие из ума пенсионеры и просто поехавшие с самыми экзотичными душевными расстройствами.
Лидером продаж среди менеджеров был экс-уголовник без одной кисти руки.
Буквально. Он был настоящим повелителем старух, готовых после краткой беседы с ним покупать карты любых расцветок и заключать договоры самого экстравагантного содержания. Я до сих пор не понимаю, как это работало. Я бы такому человеку даже ложку бы не доверил, чтобы он глаз никому не выковырил. Иногда уголовник, вдохновленный очередной успешной наебкой, Тони Роббинсом вламывался к нам в отдел дабы прочесть свою бизнес-проповедь. В эти минуты я инстинктивно нащупывал нож в кармане и не отпускал его, пока уголовник не свалит обратно к своим дойным старухам. Железное второе место продаж после уголовника занимала юная цыганка, вероятно, сошедшая к нам в офис прямо с агитационных плакатов Третьего Рейха. Но вопреки законам логики продажи росли и работы становилось все больше.
Вскоре у меня появился свой постоянный клиент. Его звали Иван Фомич.
Это был пузатый мужичок среднего возраста, с седой клочковатой бородой и непременными носками под сандалии. В целом он выглядел застрявшим в неком эволюционном тупике, находящимся где-то между старовером-раскольником и быстро постаревшим хиппи. Иван Фомич, почти как триеровский Джек, перманентно строил дом, но, к сожалению, не из трупов, а из говна и палок в каком-то дальнем Подмосковье. При этом Фомич судился примерно со всей окружающей его реальностью. Он судился с городской управой из-за неправильного межевания участка, с землеустроительной конторой, которая неправильно этот участок измерила и наконец с самим землемером, который разбил Ивану Фомичу ебальник из-за постоянного вмешательства последнего в его работу. На первой нашей консультации Иван Фомич поведал следующее:
— Хочу, чтобы этот чертов землемер сел!
— А вы снимали побои?
— Нет, но у меня есть доказательства! Свидетель!
— Свидетель того, как вас избили?
— Нет, свидетель последствий моего избиения. Видите ли, тут такое дело (Иван Фомич понизил голос и перешел на заговорщицкий тон), после избиения я начал мочиться в постель. Жена может подтвердить. Она, кстати, есть на аудиозаписи…
Дальше хиппи-старовер включал аудиозапись, на которой его в жена в красках рассказывала, как именно и с какой периодичностью он ссытся после получения землемерных пиздюлей. Иван Фомич, кстати, вообще все записывал на диктофон. Ментов, судей, меня, соседей, жену и даже детей. Терабайты этого аудиодриста он ежедневно отсылал по почте мне, а я немедленно отправлял эти письма в корзину с пометкой «спам».
Надо сказать, что все же не все клиенты выглядели как персонажи фильмов Василия Сигарева. Как-то раз ко мне пришла на консультацию вполне ухоженная и в нужных местах аппетитная милфа.
Выглядела она весьма антропоморфно, проблема у нее была юридическая и даже решаемая. Я воспрял духом и представил себя самым настоящим адвокатом. Ударно проведя консультацию, я было хотел уже проводить женщину до лифта, однако оказалось, что у нее есть еще вопрос, «более личного» характера. Да, я тоже самое подумал. Но увы!
— Знаете, я работаю в химической лаборатории, и у меня начались проблемы со здоровьем.
— Какие проблемы? Вы уверены, что это связано с работой в лаборатории?
— У меня НЕПРЕКРАЩАЮЩИЕСЯ МЕСЯЧНЫЕ. Конечно, связаны! С чем же еще.
— Может вам с этим вопросом лучше обратиться не к юристу, а к врачу?
— Какой врач! Я что, сама не понимаю, почему это происходит?! Нужно засудить лабораторию!
Милфа ярилась, ее до того милая бульдожья мордочка превратилась в вырожденческую гримасу. Я как мог ее успокоил и пообещал подумать, как забороть лабораторию вместе с месячными. Она ушла вполне довольной.
Каждый рабочий день заканчивался абсурдистской летучкой, на которой Леня пытался донести до юристов свои неандертальские истины. Я говорил, что у меня рожает сестра и быстро сруливал из нашего паноптикума. К счастью, моя несуществующая сестра могла рожать в конце каждого рабочего дня. Но никто меня не останавливал. Я бежал к подружке, и мы часами гуляли по Замоскворечью, часто напиваясь до беспамятства. Вскоре наши встречи становились все реже, а в ее жизни все чаще стали мелькать заборы рублевских дач. Я все понимал. Красивая бестолковая девка в конечном счете всегда выбирает богатых и скучных, а не нищих и веселых. Я впал в озлобленную меланхолию.
Спустя месяц работы дух тяжести овладел и жизнерадостным ментом Михаилом. Он перестал не только шутить, но и понимать любой юмор. На лице Михаила по утрам все яснее проступали следы тяжелого похмелья, а с клиентами он начал общаться как с подозреваемыми. Однажды к нему на консультацию пришла очередная полоумная старушка, которую атаковали «радиоэлектронными жгутами» неизвестные злоумышленники.
Мы подхихикивали, а Михаил с красно-кирпичной мордой расспрашивал про следы от радиоэлектронных атак. Бабка нахмурилась и выдала: «Вы что, дурак! Эти жгуты не оставляют никаких следов, современные технологии! С вашей профессией и такого не знать, ай-яй-яй!».
Хотя далеко не все пенсионерки были негативно поехавшими. Одна моя клиентка, помимо затянувшейся и бесперспективной тяжбы с ЖКХ, пыталась «расследовать» смерть сына десятилетней давности. Сын был то ли алкоголиком, то ли наркоманом, он передознулся и у него остановилось сердце. Старушка почему-то считала, что его отравили. Наш однорукий бандит естественно ей пообещал, что мы и ЖКХ выебем, и сына оживим. Когда после очередной бессмысленной консультации я под руку ее провожал до выхода, она тайком попыталась мне сунуть 2 тысячи рублей и плитку шоколада «Бабаевский». Я ей сказал больше никогда сюда не приходить, а на звонки менеджера не отвечать. Деньги я, конечно, не взял. С этого момента я окончательно решил, что уйду с работы.
Мое желание переросло в действие после того, как я узнал, что наши учредители еще владеют компанией, продающей услуги экстрасенсов.
Леня даже уговаривал меня остаться, но я был непреклонен, как Юнгер перед денацификацией. Уже через пару недель я устроился покорять плоскогорье правовой аналитики и нашел неприлично разумную девушку. Говорят, что Михаил стал начальником и на радостях ушел в запой. Вскоре его уволили, а в офис наведался ОМОН. Что стало с зиц-председателем Леней, я не знаю. Надеюсь, он смог купить свой красный диплом.
