Cвят Павлов: Медиа вас называют «королем андеграунда». Вам нравится такое определение?
Александр Ионов: СМИ часто называют меня королем андеграунда и это забавно. Но всё это, конечно, не всерьёз. Никаких королей нет уже несколько веков в любом значении этого слова. Я занимаюсь молодыми, начинающими коллективами. Это можно назвать андеграундом по отношению к группам, которые зарабатывают большие деньги и считаются профессионалами своего дела. Но зачастую даже «сырое» творчество таких подпольных групп мне гораздо интереснее их «зрелых» коллег.
АНДЕГРАУНД — МУЗЫКА ДЛЯ КОНЧЕНЫХ АУТСАЙДЕРОВ
Алексей Голубев: А как отличить андеграундную группу от мейнстрима? Какой главный критерий?
Александр Ионов: Выходит так, что в нашем чудесном русском социуме, где Юрий Дудь определяет релевантность чего-либо гонорарами или длиной члена, можно руководствоваться лишь сугубо материалистическими понятиями. Давайте так и рассуждать. Можно сказать, что группа, которая собирает больше тысячи человек, уже не является андеграундом. Умножайте эту цифру на тысячу рублей за билет и вычисляйте гонорар. Это, если следовать методике Дудя, которого все так любят.
Свят Павлов: Ну не все.
Александр Ионов: Не все, возможно. Только большинству обывателей размер члена и количество денег по жизни — важнее. Дудь, как раз и выявил основные интересы русского народа своим популярным шоу. Всё, что я говорю: ты не можешь называть себя «андеграундом», зарабатывая сотни тысяч на одном концерте. Хоть ты весь покройся татухами, как Face, или там шрамируй себе задницу. Но если твоя бухгалтерия ворочает сотнями тысяч — ты уже не андеграунд, чувак!
Андеграунд — это паренёк с моего лейбла, которому я выплачиваю грёбаные копейки за его треки на Яндекс.Музыка. Он у меня заработал триста рублей за три месяца. Потому что его скачала пара депрессивных инвалидов — таких же конченых, как и он. Вот это андеграунд. Конченые люди пишут музыку для таких же, как и они, загнанных в угол несовместимостью с социумом аутсайдеров. А остальные учатся на программистов, выплачивают ипотеку и смотрят Дудя, измеряя чужие члены.
Алексей Голубев: А если говорить об андеграунде не в материалистическом смысле, а в метафизическом или культурном?
Александр Ионов: Это состояние ума. Есть группы, которые на самом деле собирают достаточное количество народа, но они по-прежнему являются андеграундом. Например, «4 Позиции Бруно». Возможно меня заклюют сейчас, но я скажу — даже группу Shortparis можно назвать андеграундом в метафизическом смысле, потому что я не думаю, что группа Shortparis сидит дома и размышляет, «как нам понравиться обывателям, чтобы продать больше билетов?»
Свят Павлов: А группа «ПТВП» — это андеграунд?
Александр Ионов: Группа «ПТВП» — это уже территория классики, потому что она достаточно старая. В английском есть слово «established». Я не знаю, как его перевести.
Свят Павлов: Устоявшаяся.
Александр Ионов: Да, устоявшаяся группа, ветераны 1990-х. «Психею» в ту же историю можно. Но я на самом деле не слушаю такую музыку. Она просто стилистически не моя. Хотя я, например, знаю гитариста Бендера из «ПТВП». Он охрененный музыкант. Музыкант от Бога это называется. Что бы ни говорили про него — мне вообще насрать! Пускай хоть детей насилует. Играет классно.
Никонов — поэт от Бога (наше интервью с Лехой Никоновым см. здесь — ред.). Его называют современным Бродским, а я вот терпеть не могу Бродского. Он, разумеется, гений, не зря ему дали премию (Нобелевскую премию по литературе — ред.). Но у Бродского есть стихи, где он пишет о том, как маршал Жуков и его солдаты окажутся после битвы в аду, мол заслужили после смерти попасть в ад. Это просто дичь какая-то по отношению ко всем несчастным людям на войне. Антирусская позиция по сути, нас же пытались уничтожить как народ. И идиотская тоже, ведь чтобы было с евреем Бродским при немцах, если бы не эти солдаты, которых он в ад отправляет в своих стихах?
Свят Павлов: У Бродского есть и антиукраинские стихи.
Александр Ионов: Да-да, это тоже есть. Он вообще, как мне иногда кажется, достаточно озлобленный жизнью человек был, вымученный. Понятно, что гении могут быть любыми, в том числе и злыми. Ну вот у Никонова замечательные рифмы, многие его строки вполне гениальны. И мне абсолютно понятно, почему сотни тысяч молодых людей просто сходят с ума по Никонову. И это классно, что в России есть такие культурные феномены, по которым люди так угорают. Но лично я предпочитаю Велимира Хлебникова.
ФЕСТИВАЛЬ «НАШЕСТВИЕ» — ЭТО БОЛЬШОЙ ДЕТСКИЙ ПРАЗДНИК
Свят Павлов: В группе вашего лейбла в ВК написано, что вы создаете культурные феномены. Что это значит?
Александр Ионов: Да, это я сам придумал, за вас журналистов. Это началось с тех времен, когда я работал с Гречкой и когда родился такой стиль, который потом разлетелся по всей России — «пост-бард». Появился такой вот феномен — «фигура девочки с гитарой».
Может быть и мальчик — неважно кто. В итоге меня уже тошнит от подобной музыки, потому что она повсюду, это уже стало мейнстримом. И я считаю эти феномены своими достижениями отчасти — и феномен Гречки, и феномен «Ионотеки» — концепт дикой тусовки в ужасно консервативной, стране, где в каждой деревне: «Ой, а что люди-то подумают?».
В 2013 году я начал делать фестиваль «Ионосфера» — это был по сути протофестиваль, который заложил основу вообще всех фестивалей, которые сейчас существуют в России. Например, многоуважаемый фестиваль «Боль», который сейчас как раз становится международным и вскоре уйдёт от тинейдж-тематики аутсайдерского бунта.
Свят Павлов: По какому принципу вы подписываете молодых артистов на Ionoff Music?
Александр Ионов: В данный момент я вообще никого не подписываю. У меня сейчас идет ребрендинг лейбла и отсеивание групп. В последние два года я подписал очень много групп. Я работал как издательский дом, протягивал руку помощи ребятам, потому что иначе им издаться было невозможно. «ВКонтакте» такой алгоритм хитрый — если ты сам пальчиками залил трек в аудио, он не выводится потом в поиске. Если же ты заливаешь от лейбла, через специальный агрегатор, треки появляются в официальных плей-листах.
Алексей Голубев: У вас есть соглашение с «ВКонтакте»?
Александр Ионов: Да. Я работаю с сервисами, которые выкладывают музыку на абсолютно все ресурсы в мире: Spotify, Google, Apple, Яндекс и многие другие. BOOM очень важен для «ВКонтакте». Молодые ребята часто ко мне обращаются. Конечно, я не выкладывал все подряд, хотя и выкладывал так много, что хейтеры говорили, будто Ионов ничего не слушает и просто деньги гребет. Какие деньги? 47 рублей?
На самом деле это совершенно не так. Не всё подряд. Естественно, я не слушал каждый трек от начала и до конца. Я слушал пару треков, какое-то местами симпатичное indie. Иногда это было стёбным проектом. Например, была такая группа — «Кирюша жаждет смерти». Они уже распались. Это была полупародия на Кирилла Бледного из «Пошлой Молли». Это было смешно, какие-то вопли про девчонок, teenage-угар.
Мне иногда кажется, что я единственный человек, который вообще ценит подобный юмор. Например, девочки из группы «Ритуальные услуги», которых можно назвать флагманами лейбла, когда я им говорю о ребрендинге лейбла и показываю новый логотип панк-ниндзя-кота, как логотип, а они говорят: «Ой, это слишком детский образ, несерьёзно. Давай Луну и Солнце нарисуем».
Свят Павлов: А Луна и Солнце — это взрослый логотип?
Александр Ионов: Наверное. А по мне так занудство. Причем тусят-то они все не по-взрослому. Пивас на вписке нон-стоп. И вот группа «Ритуальные услуги», которая поет «У каждой девочки страсть / Выдавливать прыщи», считает, что панк-кот — это слишком «по-детски». Ну каждый имеет право на мнение, я не диктатор. Просто вспомните группу Ramones, где здоровые пропитые мужики в косухах пели «Teenage Lobotomy». И нормально. Это прикольно. Никто им не говорил — где солнце и луна? — почему такая детская тематика?
Свят Павлов: Сколько сейчас групп подписано на вашем лейбле?
Александр Ионов: Сейчас за сотню. В конце декабря число групп на лейбле будет примерно 25−30. Остальных я просто переведу в дистрибуцию. Они будут по-прежнему распространять свою музыку, никто их не уничтожит и не навредит. Я просто их отдам дистрибьютору, с которым я работаю. А именно на лейбле у меня будут те чуваки, с которыми я езжу на фестиваль «Нашествие» за ручку.
Алексей Голубев: Как вообще ваш лейбл попал на «Нашествие»?
Александр Ионов: Артисты лейбла два года подряд выступают на «Нашествии». В 2018-м это была Гречка, в 2019-м — «Ритуальные услуги», «Бенгальские подонки» и «Несогласие». Как это работает? Я общаюсь с редакцией «Нашествия», знаю, что они ищут «новую кровь» для определенной сцены, где будут только новые артисты.
Свят Павлов: Неудивительно, у них последние 120 лет беспросветные «Сплин» и «Би-2».
Александр Ионов: Есть старая гвардия. «Нашествие» вообще малюют каким-то ужасным фестивалем (см. текст нашего автора П. Мицкевича о поездке на «Нашествие» здесь — ред.). Лично мне там было скучно — куча народу с детьми, пикник какой-то. «Нашествие» на самом деле превращается больше в детский праздник. Люди приезжают с палатками на три-четыре дня с детьми и гуляют там, кушают мясцо на палочке. Там есть 10−15% олдовой публики — такие алисоманы. Это очень на любителя публика. И я бы с такой не стал тусить.
Свят Павлов: Таких в России принято называть говнарями.
Александр Ионов: Можно и так сказать. Они немного жесткие — выбитые зубы, желтые патлы. Выглядят как нехорошие персонажи Толкиена.
Что же касается организации самого фестиваля, то с ним все хорошо. Нам оплачивают проезд, нас кормят. Это вылазка на один день — доезжаем на «Сапсане» до Твери, а вечером уже уезжаем. На «Нашествии» отличная видеосъемка, отличный звук, профессионализм.
Я беру 18-летних школьников и ставлю на сцену европейского уровня. Там крутая аппаратура, летает коптер и снимает, как девочка, которая еле-еле одну ноту может взять, с моего благословения стоит, и её показывают на всю Россию. Это ведь мое достижение. Она бы туда без меня не попала.
«МЫ ЖИВЕМ СО СКОРОСТЬЮ ИНСТАГРАМА»
Свят Павлов: В одном из интервью вы говорили, что не можете ни одну из современных молодых групп в полной мере назвать «голосом поколения» (даже «Пошлую Молли»). Почему молодые исполнители сегодня так быстро сдуваются, а одних фрешменов так стремительно сменяют другие?
Александр Ионов: Я такую свою цитату просто не помню, но классно, что вы ее нашли. Я думаю, тут все дело в технологиях. У нас все меняется со скоростью новостной ленты Instagram — вся наша жизнь. Это очень скоростное поле информации. Поэтому и нет сейчас таких артистов, как «Мумий Тролль», которые пришли и остались на грядущие 20 лет. Сейчас диапазон популярности группы равен, наверное, двум-трём годам. Например, возьмем «Пошлую Молли». Это же огромный взрыв! Но кратковременный. Верните мне мой 2015. Просто я знаю, как «Пошлая Молли» повлияли на музыкальную тусовку — количество копий их творчества, которые мне присылали в свое время, было просто огромным.
Свят Павлов: Правда, что на лейбле вы подписываете контракт с исполнителями кровью?
Александр Ионов: Нет. Это ещё одна городская легенда, которую я запустил. На самом деле я никогда не подписывал никаких контрактов, потому что там и делить нечего. Сейчас я делаю новый логотип, мы запускаем ребрендинг, и будут подписаны какие-то договоры.
Я не очень люблю считать чужие деньги, это крохоборство по отношению к авторам. Почему изначально лейбл назывался антилейблом? Потому что там не было контрактов, там не было бабок и всякой грызни, там была музыка и движ. Приходят деньги за ваши треки — забирайте ради Бога. Сейчас группы хотят что-то посерьезнее — я могу их понять, ведь я тоже устал от такой странной забегаловки, где куча молодых групп и нет стабильности.
Поэтому мы пытаемся уйти в этот неприятный жесткий формат серьезного лейбла с договорами, печатями. Панк-рока, возможно, будет меньше, хотя я вам про кота уже рассказал. Дизайнер вот только что мне написал «рисуем нового кота». Так что да, напишите про кота.
Свят Павлов: Существует ли у вас какие-либо ограничения по музыке или темам текстов? Кого бы вы точно не подписали на лейбл?
Александр Ионов: Я в творчестве очень либерален. Но если там будут зиговать или кричать «распнём патриарха», то я, наверное, не буду этим заниматься.
Свят Павлов: Потому что вас закроют тогда очень быстро.
Александр Ионов: Я не хочу заниматься подобными провокациями. С другой стороны, я занимаюсь провокациями. У меня есть девочки, которые поют: «Меня выеб мигрант. Ты на меня дрочишь». Это провокация. Но это провокация личного пространства, они не призывают разрушить государство, в котором мы живем.
Алексей Голубев: То есть они не имеют политического характера?
Александр Ионов: Да. Так что, наверное, я просто против радикального экстремизма в целом.
МИНЕТ ПЯТИКЛАССНИКУ ОТ ПЕНСИОНЕРА В БУКВОЕДЕ
Свят Павлов: Помнится вы устраивали вечеринки с названием «Диско-Холокост».
Александр Ионов: Да, я в свое время получил хороший урок. Слово «Холокост» нашим властям не понравилось. Но и это можно понять. Политкорректность правит миром. Раньше мне было искренне наплевать на цензуру, но сейчас перевернутые кресты и прочие эпатажные штуки держите где-нибудь подальше. Хотя всё спорно. Я вот не считаю, что, насмотревшись видеоигр, хочется убивать.
Алексей Голубев: Или прочитав Mein Kampf, можно стать национал-социалистом.
Александр Ионов: Да. Но, к сожалению, у нас такая политика в России. И она скопирована с Запада зачастую, там ведь тоже строго со свастиками. Хотя я не сижу и не сожалею: «О господи! У нас нет Mein Kampf! Как жить дальше?». Да мне искренне насрать на эту убогую книжонку. Интеллектуал, ищущий знания в области истории Европы, всё равно её найдет рано или поздно. А нужна ли пятиклассникам Mein Kampf просто так на полке в «Буквоеде»? Тут я согласен с нашим правительством — не нужно это барахло никому. Я многие книги вообще бы запретил.
Свят Павлов: Какие бы вы книги запретили, например?
Александр Ионов: Не то чтобы запретил. Сейчас вот ввели ограничение на продажу книг по паспорту, вы в курсе, да? Например, замечательный русский автор Сорокин описывает половое сношение в череп. В его романе «Сердца четырех» на третьей странице пенсионер делает минет пятикласснику. Я не уверен, что это нужно держать в свободном доступе для детей в «Буквоеде».
Свят Павлов: Пенсионер сначала рассказывает о том, что он блокадник. А потом делает минет. Это деконструкция советского мифа.
Александр Ионов: Ну предположим, твой сын, начитавшись Сорокина на первом этаже «Буквоеда», начинает у соседа дяди Васи выпрашивать минет. А Вася не блокадник, а спившийся извращенец. И вот половой член твоего сына мелькает в ротовой полости соседа Василия. И что ты после этого Сорокину скажешь? В морду дашь, я уверен. И «Буквоед» сожжешь к чертям собачьим за такие книжки. Я считаю, что такие книги нужно просто маркировать. От детей. Держать в специальном отделе магазина, как в Америке, отдел для взрослых, про минеты в череп. Раньше были оранжевые обложечки, и было все понятно.
Свят Павлов: Серия «Альтернатива».
Александр Ионов: Это была своеобразная маркировка. По обложке было понятно, что там не ранний Паустовский. Сигналил оранжевый цвет, что там будет жесть, там будут нюхать кокаин с жопы мертвого негра. Но это не моя территория вообще. Этим должны заниматься законодатели.
Алексей Голубев: Даже такие странные законодатели как наши? Какой-нибудь Милонов.
Александр Ионов: Милонов себя подает настолько агрессивно и маргинально, что никто его всерьез не воспринимает.
Свят Павлов: Но вы же восприняли всерьез, когда Милонов на вас наехал из-за «Диско-Холокоста».
Александр Ионов: Я не доставил ему такое удовольствие — закрыть мой клуб. Можно было мне начать вопить в СМИ: «Нас ущемляют! Свобода слова!». Как современные протестные чуваки вопят. А я сказал: «Да ради Бога. Не холокост, так сенокос, пофигу вообще». Огромный грузовик с ментами просто уехал, и все. Нет холокоста, разочарование.
ОМОН стоял на канале Грибоедова. Мы просто закрыли двери и сказали, что вечеринка отменяется. На следующий день всюду поменяли название. Что делать-то? На нет — и суда нет.
Алексей Голубев: С другой стороны, в толерантной Калифорнии вам бы не простили историю с трансгендером, которого ваш охранник не пустил в «Ионотеку».
Александр Ионов: Да мне нигде бы ничего не простили. Меня родной отец проклинает ежедневно и молится, чтобы мне подкинули наркотики и упрятали в психушку. Но знаете, Россия в этом смысле очень свободная страна. Вы смеетесь, потому что вы просто здесь живете всю жизнь, и вам не с чем сравнивать. Западный мир гораздо более отрегулирован всяческими запретами. Да, там можно гулять в футболке с матом на президента, но Дудя там бы уже изгнали из всех ютубов за оскорбляющий контент. Начать с того, что Дудь — лютый сексист и так далее.
Свят Павлов: В одном из интервью вы как раз говорили, что Америка Лимонова куда больше похожа на правду, чем Америка Довлатова.
Александр Ионов: Совершенно верно. Не отказываюсь от этих слов. Единственная проблема — Лимонов слишком часто любуется собой. Это отвлекает. Он такой пижон в хорошем смысле этого слова. О боже, я Эдуард, в таких ботинках и брюках иду по Парижу. И такой вообще резкий полубандит, с лезвием в кармане, романтический негодяй. Это его образ, даже в старости. Но он при этом показывает реальную Америку — где нечего жрать, где дают в жопу за горстку кокаина и так далее. Где нищие в блевоте каждый день валяются, я это наблюдал. Мне импонирует американская проза Лимонова, потому что она не похожа на лживые байки колбасных эмигрантов. А Довлатов — это кучка еврейских анекдотов про Америку.
Свят Павлов: Ваша жизнь в Америке была похожа на лимоновскую?
Александр Ионов: Не такая жесткая, как у Лимонова разумеется. Я был помоложе. От негров я по морде получал, грабили они меня, зубы выбивали. Но никаких минетов. Я, кстати, ни разу не расист, удивительно. В озлобленности бедняков цвет кожи не так важен, как ловушки социума. Но вернемся к Лимонову. Он все-таки попал в США зрелым человеком, уже сложившимся поэтом. А я попал туда в свои сраные 17 лет. Но мне импонирует в его творчестве именно правда. И эту правду не особо ценят.
Пример Лимонова вообще нужно вывешивать всюду — напоминание о том, как тупое злопамятное русское общество, прицепившись к одной литературной сцене с гомосексуальным минетом афроамериканцу, забыло про все остальное, про все заслуги и красоту. Озлобленная толпа близоруких уродов, вот они кто. Лимонов ведь написал множество интереснейших книг, но русскому обывателю всё по барабану — «он же член сосал!». Всё, не пацан! И это типичный русский народ, не желающий думать дальше привычного ему слова из трёх букв. О боженьки, Лимонов член сосал! Точка! Смотрите, Ионов трахает малолеток! Точка! А то, что я создал кучу фестивалей и мероприятий, поднял целый подпольный движ с колен, записал «Гречку», «Ритуальные услуги», «Бенгальских подонков», «Досвидошь» никто уже и не помнит. Это все пофигу, главное — малолетки, треш, угар и блейзер. Смотрим Дудя всей страной. Как раньше Кашпировского смотрели. Тупое стадо.
СВЕРХЧЕЛОВЕК — ЭТО ФАНТАЗИЯ КАЛЕКИ
Свят Павлов: Скажите, а вам в связи с «Ионкой» часто угрожают?
Александр Ионов: Да, постоянно. Пишут в личку какие-то придурки. Но я их обливаю грязью точно так же в ответ. Я им живописно рассказываю, как толпа таджиков изнасилует их мать. Причем, когда пишу, я уже открываю второе окошко, чтобы быстро добавить их в черный список.
Я много лет подряд троллил людей в комментах, которые всюду писали, что «Ионотека» — говно. Я им отвечал, что это вы — говно и так далее. По сути констатировал факт. Потому что скот понимает только язык плети. Давно хэйтеры перестали что-либо писать про «Ионотеку», потому что знают, что я просто вбиваю слово «Ионотека» в поиск и выискиваю каждую тварь и насылаю им рак, СПИД и перхоть на их тупые головы. Я не знаю, зачем я это делаю, это очень смешно со стороны смотреть. Сейчас мне уже все равно, потому что я понял, что большинство населения — долбоёбы и исправит их только эпидемия или атомная война.
Свят Павлов: Если говорить об «Ионотеке», то вы рассказывали, что бывали в очень многих подпольных барах в США. Существует американский прототип «Ионки» или это собирательный образ?
Александр Ионов: Это собирательный образ. В Петербурге был бар под названием «Жопа». Для цензуры он назывался Бар Ж, находился на проспекте Бакунина. Это был один из первых треш-баров «нулевых». Я туда часто ходил, тусовался. Он закрылся в самом начале 10-х. Там творилось не пойми что. Я помню, что там постоянно текли туалеты. В них были проложены мостки, досочки — там какая-то жидкость, и ты идешь на цыпочках поссать. Было очень трешово. И, конечно, немножко этой энергии передалось, потому что я там культурно отдыхал.
А от американского… В целом подход панков — отсутствие напомаженного евроремонта — это оттуда взялось. Кровь в туалете — это не антисанитария, это дизайн!
Свят Павлов: Такой нарочито неряшливый стиль?
Александр Ионов: Да-да. Это не то, чтобы специально, это отсутствие больших финансовых вложений. Так и в Америке было — когда ребята открывают андеграундный клуб и не делают там евроремонт, все трушно. Понятно, что это панк-клуб.
Свят Павлов: Вы рассказывали, что нельзя организовать музыкальный клуб, не имея никакой тусовки вокруг. А как вообще создается тусовка? Сама по себе или это какой-то органичный процесс?
Александр Ионов: Я начинал с того, что делал минифестивали, где выступала и группа, где я когда-то играл и еще пять-восемь групп. Потом это стало называться фестивалем «Шум и шлюхи» — такой подпольный шугейз-фестиваль.
Свят Павлов: Я слышал, что некоторые девушки отказывались выступать на фестивале из-за названия.
Александр Ионов: Да. «Шум и шлюхи» — вообще не про проституцию, а потому что фонетически хотелось название со звуком гитарного нойза, я фанат Велимира Хлебникова. Фонетика. Потом один дизайнер сказал, что каждый человек является шлюхой в душе. Стали притягивать какие-то философские понятия — всякая чушь народная. В общем, был фестиваль «Шум и шлюхи», и вокруг него тусили люди, много людей. Потом поменяли название на «Ионосферу» из-за девочек. «Шлюшечий фестиваль, о боженьки! Что скажет мама?» Мне кажется, это очень South Park напоминает, на самом деле. Странно, в России все смотрят South Park, но юмора этого не понимают. Дудь с линейкой для пениса — это круто, а Лимонов негру отстосал, и не круто.
Так вот, переименовали фестиваль в «Ионосферу». Опять же вокруг «Ионосферы» куча народу. Мы еще стали делать DJ-вечеринки «Диско-Холокост», начали делать «Общество Пропавших». А потом вокруг всего этого организовался клуб. Такая история, никакой особой философии.
Свят Павлов: Говоря о философии. Я читал про вас, что когда вы жили в Америке, то в какой-то момент начали увлекаться русской религиозной мыслью.
Александр Ионов: Конечно, да. Мне нравился Василий Васильевич Розанов. В свое время он мне помог справиться с личностными проблемами. Константин Леонтьев еще, этакий философ-монах, консервативный.
Свят Павлов: Русский Ницше.
Александр Ионов: Я бы так не сказал. Вот что нужно знать молодым ребятам, которые читают Ницше? Господин Ницше, когда писал все эти свои шедевры, был уже тяжелобольным человеком. Ему было сложно сходить на вечеринку или трахнуть тёлку в «Ионотеке», поэтому он и придумал суперчеловека, который «всё может».
Ребята, вы сейчас учитываетесь своим заплесневелым суперчеловеком на немецкий лад, а для вас его придумал грёбаный калека! Жрёте фантазии инвалида и моськи не утираете. Свинство какое! (смеется)
Свят Павлов: Но это обыкновенная художественная сублимация. Как и у многих других писателей или философов.
Александр Ионов: У Ницше я читал пару книжек, не более. Скучно это всё, Хайдеггера я полтора тома осилил. Зачем это вообще всё человеку, мы что сами мир не можем осязать без высоколобых портретов? Мой психиатр сказал, Александр, таблетки вам не помогают, вам нужно найти духовную практику, чтобы устаканить все в голове. Я увлёкся православием. Но в целом, никакая религия не поможет, если ты слабак и идиот. И Ницше тут не причём. Большинство людей — нытики и мямли, им легче накушаться психических таблеток и смаковать свою депрессию в поисках жалости. Я знаю, что такое быть слабым и жалким. Я там был. И это совершенно непродуктивно.
В общем, я бы не сказал, что я какой-то там воцерковленный православный — это абсолютно неправильно, я сам по себе отдельно от доктрин. Я ведь провожу на Рождество концерт «Коррозии металла». Жуть, да и только!
Алексей Голубев: Религиозная литература и в целом религиозный мир помогли вам решить психологические проблемы?
Александр Ионов: Мой совет — заниматься самими собой, а не рассчитывать на докторов, книги или религию. Если тебе по жизни помогает выпить стакан водки или прочесть Бердяева — это классно. Но я отрицательно отношусь к фармакологии, как к методу лечения депрессии, потому что это заводит в тупик. Это как наркомания. Если тебе нравится смотреть аниме, и тебя это отвлекает от мыслей перебить всю школу из автомата — замечательно. Смотри аниме на здоровье, не убивай никого. А мы приближаемся к той эпохе, где будет все больше и больше такого насилия. И вы это видите в новостях — каждый месяц кто-то кого-то убивает.
Все эти психологические проблемы очень актуальны. И в том числе мой клуб и моя музыкальная деятельность их пытаются решить, предоставляя людям площадку, чтобы и выступить, и отдохнуть, и отвлечься.
КАКИЕ НАХРЕН ЧЕРНОСОТЕНЦЫ НА ГЕЙ-ВЕЧЕРИНКЕ?
Свят Павлов: Я знаю, что вы давали интервью националистам из «Розанов Клуба».
Александр Ионов: Да, я с ними активно сотрудничаю сейчас. Мы уже делали несколько интеллектуальных баттлов в Ionoff Bar. Туда приходит под сотню человек, которые активно дискутируют. Мне очень нравится, что насилие уходит из дискуссии. Кто-то кричит «Русские вперёд!», кто-то предлагает европейскую модель общества в России. Был баттл с либертарианцами, например. Кто-то говорит «Давайте в России сделаем экономику как в Лихтенштейне». И вот они, вместо того чтобы идти стенка на стенку, как это сделали бы в лихие «девяностые», — они дают пощечину вербально при помощи тезисов и цитат.
Алексей Голубев: Мне рассказывали, что вы еще на «Русских собраниях» выступали.
Александр Ионов: Я вам сейчас расскажу историю. Вот был я на DJ-вечеринке в Ionoff Bar. Такая французская вечеринка, играет европейское диско — это очень гейская музыка, грубо говоря. Играет электробит, всё на иностранном языке, элегантные девушки в перьях и блестках, представители ЛГБТ танцуют…
Свят Павлов: Как в фильме Гаспара Ноэ?
Александр Ионов: Да-да. И вдруг ко мне подходит какой-то мужик:
— Здравствуйте.
— Кто такой, откуда?
— Я из «Черной Сотни!» — это прозвучало как пароль.
И у меня возникает такой лютый диссонанс, какие нахрен черносотенцы на гей-вечеринке с перьями и неоновым светом? А он мне протягивает черный томик «Кодекс чести русского офицера». Это было сюрреально, как в кино. И тут я понимаю, что я создал культурный феномен в России, где на полугейские французские вечеринки приходит русский националист с черным томиком и паролем «Черная сотня».
Это абсолютно несовместимые элементы, вы понимаете? Я создал такое окружение, environment по-английски, где это все вместе сосуществует. Его не тянет блевать, он не хочет всех перерезать. Геи не набрасываются на него за его черный томик. И это круто. Это как раз та модель мультикультурализма, которая не прижилась нигде. А у меня фашисты с геями будут пить водку — и Ангела Меркель может поцеловать мою задницу!
Алексей Голубев: О чем вы говорили на «Русских собраниях»?
Александр Ионов: Моя лекция была посвящена США. Я рассказывал, что работал в «нулевых» в большой американской корпорации, где абсолютно обязательными были посещения специальных курсов лекций по политкорректности. За мной бегал начальник отдела, который говорил: «Саша, принеси мне бумажку, что ты сходил и прослушал политкорректные курсы». Это очень напоминало пионеро-комсомольские собрания в СССР. Только в США.
Там на курсах были всякие упражнения. Забавные весьма. «Вот вам задача. В лифте стоит афроамериканец. Туда входит четыре женщины. Женщины потянули свои сумочки к груди. В чем ошибка женщин?». Женщины не должны были подтягивать сумочки к груди, потому что этим они показали афроамериканцу, что он потенциальный грабитель и вообще негодяй. В общем, подобный бред. Задорнов отдыхает.
Алексей Голубев: Как вы думаете, в Россию это все придет?
Александр Ионов: Я боюсь, что рано или поздно, да.
Свят Павлов: Думаю, это может произойти, потому что Россия сегодня существует в американском культурном пространстве. Как и большинство русских музыкальных групп.
Александр Ионов: Было бы здорово, если бы не наши артисты гоняли на Запад, а публика с Запада приезжала сюда. Например, мы почему-то едем на фестиваль в Исландию, чтобы послушать Sigur Rós? Потому что это очаровательная, магическая группа завязанная на мистическую романтику Исландии. Почему бы не создать очаровательную и магическую группу в России? Как особенный русский продукт — чтобы все поехали в какую-нибудь Казань слушать именно нашу магию.
Россия — слишком большая страна, чтобы постоянно быть шутовскими медведями на ярмарках в Европе. Я только что сказал про Исландию. Почему мы не можем придумать какие-то группы, которые будут основаны на русском эпосе и загадочности? Почему бы нет? Никто этим не занимается, все слушают рэп.
БЛИЦ
Свят Павлов: Предлагаю на этой прекрасной идее перейти к блицу. Какую книгу должен прочитать каждый русский человек?
Александр Ионов: «Письма о добром и прекрасном» академика Лихачева.
Алексей Голубев: Неплохо. Три самых перспективных музыканта прямо сейчас в России?
Александр Ионов: Тут я буду пиарить свои группы, извините. «Ритуальные услуги», группа «Электросвин-32М» и группа «Бенгальские подонки».
Свят Павлов: Sonic Youth или Sonic Death?
Александр Ионов: Не то и не другое.
Алексей Голубев: Курт Кобейн или Роберт Смит?
Александр Ионов: Роберт Смит.
Алексей Голубев: Вопрос в развитие темы: Роберт Смит или Ян Кертис?
Александр Ионов: Роберт Смит.
Свят Павлов: Можно так задавать десять вопросов, и на все вопросы будет ответ — Роберт Смит.
Александр Ионов: Роберт Смит гораздо разнообразнее. У него есть и депрессивная фигня, как у Яна Кертиса, и «The Love Cats» — там кошечки прыгают и какая-то шиза.
Свят Павлов: Последний вопрос. Что бы вы сделали, оказавшись на самой последней вечеринке в «Ионотеке»?
Александр Ионов: Напился бы.
