Сегодня для вас заготовлена специальная прорубь из стихов и гражданского протеста. Автор проекта «Под лед» Свят Павлов встретился с основой Маяковских чтений, чтобы узнать много нового и едва забытого старого об уличном искусстве, свободе слова и прелести тусовки. И да, взгляды и миропонимание редакции могут не только не совпадать с позицией спикеров, но и быть диаметрально противоположными.
Свят Павлов: Всем привет! Мы на Маяковских чтениях с координаторами проекта Артемом Камардиным, Львом Нешиным и Никитой Ериным.
Как давно вы участвуете в Маяковских чтениях?
Никита Ерин: Я с 16 лет. То есть, с 2012—2013 года.
Лев Нешин: С 2012 года, Никита Ерин привел меня сюда. Он меня позвал послушать его, а после я понял, насколько это круто. И меня затянуло.
Артем Камардин: У меня хреновая память, но вроде это были внеочередные зимние чтения в защиту музея Маяковского.
Свят Павлов: В 2013 году его закрывали на реконструкцию, которая длится до сих пор.
Артем Камардин: Его очень долго закрывали, и мы все это время пытались активно привлечь к этому внимание.
Свят Павлов: Насколько я понимаю, это не очень помогло?
Артем Камардин: Да, не очень помогло. Но в России зачастую, что бы ты ни делал, это не приносит ощутимых результатов. Любая протестная деятельность здесь, как правило, обречена, но это не повод ничего не делать. В первую очередь нужно это делать для себя. Любые твои действия должны исходить из твоей собственной совести. Делай, что должен, и будь, что будет.
«МАЯКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ — ЭТО АКЦИОНИЗМ»
Свят Павлов: Вы ощущаете социальный запрос, как выразился бы сам Маяковский, на подобный формат поэтических чтений?
Никита Ерин: Люди приходят, значит это им нужно, во-первых. Во-вторых, есть очень большой отклик, к нам приезжают разные ребята, в том числе с телевидения, значит, это имеет определенный резонанс. Участники Маяковских чтений раскрывают себя в стихах, а публично показать другим людям то, что ты чувствуешь, о чем переживаешь, имеет огромную социальную значимость. Поэтому мы здесь.
Лев Нешин: Маяковские чтения существуют, пока к нам приходят. А раз приходят, значит, это нужно людям. Когда мы не станем нужными, «маяки» перестанут существовать.
Свят Павлов: В последний раз я был на Маяковских чтениях лет пять назад, ощущение, что людей сейчас приходит примерно столько же, и все примерно там же, где и было.
Лев Нешин: Люди меняются 50 на 50. Всегда есть условные «старички» и всегда есть новые лица.
Свят Павлов: Другими словами есть стабильная основа, вокруг которой и существуют Маяковские чтения?
Лев Нешин: Есть основа, но и всегда приходят новые люди. Ради них это и делается. У нас самая свободная площадка, у нас нет цензуры. Салонная поэзия давно скатилась в адовое говно.
Артем Камардин: Мягко говоря, она мертва.
Лев Нешин: И там есть лютая цензура.
Свят Павлов: К вопросу о салонной поэзии, вы считаете неправильным читать стихи по кабакам?
Артем Камардин: Смотри, была тусовочка такая ну максимально свободная. Называлась ЧЗЧТ. Она проходила в полуподпольном баре, вход только по паролям, лишнего никого. Однако всегда, даже там нас окружала самоцензура, и чувак, который, держал этот бар, хоть ничего и не запрещал, но, когда я выходил читать, периодически ворчал: «Бля, опять будешь к свержению государственного строя призывать». Хотя тогда у меня еще не было стихов, лирический герой, которых призывал бы к свержению строя. Пришлось написать.
Свят Павлов: Тот же Леха Никонов читает вполне себе антигосударственные стихи в кабаках, довольно давно и успешно.
Лев Нешин: Никонов — это уже другой уровень. Как Шнуров.
Свят Павлов: Ты считаешь, что его никто не трогает из-за медийной известности?
Лев Нешин: Да.
Артем Камардин: Под салонной поэзией мы имеем в виду, когда какая-то далекая от искусства организация пытается привлечь людей на мероприятие, чтобы поднять бабло на входе и баре. Туда приходят «поэты», которые хотят быть обязательно услышанными. Их там невнимательно слушают другие такие же «поэты», в нетерпении ожидая своей очереди. Эдакий междусобойчик, действо в полном отрыве от публики. Это болото.
Лев Нешин: «Маяковские» — это в первую очередь не про поэзию, а про свободу слова.
Артем Камардин: «Маяковские» — это акционизм. Скорее даже это про свободу собраний. В 2009 году Матвей Крылов (бывший нацбол и действующий художник — ред.) возродил «Маяки» вместе с нбпшниками, со «Стратегией 31» (Акция «Другой России» в поддержку статьи 31 Конституции о свободе собраний — ред.) на Триумфальной, но, очевидно, что потом наши тропинки разошлись.
Я уже не застал здесь нбпшников. В 2015 году мы встали вообще по разную сторону баррикад…
Свят Павлов: Это в связи с событиями в Донбассе?
Артем Камардин: Да. Они тогда в загончиках за памятником Маяковского на согласованном митинге топили за войну с братским народом (видимо, речь идет об украинском народе — ред.).
Триумфальная тогда была закрыта на ремонт, ну и мы в то же время возле забора проводили свои антивоенные чтения.
Свят Павлов: Вас тогда принимала полиция?
Артем Камардин: Нет, но шустро подогнали стройтехнику, чтобы нас заглушить. Но мы переорали их отбойники.
Никита Ерин: Вообще к нам периодически приезжают автозаки.
ОМОНУ БЫЛО СКУЧНО
Свят Павлов: Я как раз хотел об этом поговорить. Всю историю «маяков» связывали непростые отношения с полицией/милицией. Лично у вас возникали проблемы с ментами? У кого-нибудь из других участников?
Лев Нешин: В том году к нам приезжали омоновцы, сначала просто спрашивали, что мы здесь делаем. Один раз забавно было, менты пришли, просто сначала стояли-слушали. Потому начали спрашивать, кто здесь главный. Начали показывать пальцем на меня, я такой: «нет, я просто мимо шел». Менты начали спрашивать, что мы здесь делаем. Я говорю, что стихи читаем. Они отвечают, что это запрещено. «Как запрещено? Кем? Мы просто тут читаем стихи», — сказал я. «Ну только сегодня не свергайте режим», — говорят менты. «Хорошо, сегодня не будем», — говорю я. Этот ответ их устроил. На следующие чтения приехала сразу несколько пазиков с омоновцами за два часа до начала. Шестеро стояли прямо у памятника, слушали выступающих.
Свят Павлов: Омоновцам зашли ваши стихи?
Лев Нешин: Омоновец сказал, что ему понравился только один из нас, а все остальные читали хрень какую-то. И под конец они уже подходили и такие: «Бля, когда вы уже закончите».
Артем Камардин: Им было скучно!
Свят Павлов: А были какие-то реальные проблемы с полицией? Задержания, аресты на сутки.
Никита Ерин: Только если в 2009—2010-м годах.
Лев Нешин: Не в нашу смену! Нас еще не было тогда. Вот Даня Берковский (поэт, один из координаторов «Маяковских чтений» — ред.), которого нет сегодня, более подробно бы рассказал.
Никита Ерин: У нас всегда тепло, уютно и царит дружеская атмосфера.
Лев Нешин: Проблемы были, но они никогда не доходили до апогея. Мы же просто за свободу слову, чтобы людям было, где говорить. Надеюсь, до этого и не дойдет.
СТИХИ ЗА ПУТИНА И ДЕНЬГИ НА ДОНБАСС
Свят Павлов: Очевидно, что у такого формата, как ваш, есть основной минус — огромное число графоманов. Вас не коробит, когда вы слушаете откровенно хуевые стихи?
Артем Камардин: Да постоянно.
Никита Ерин: Да, но это не важно, потому что мы, в первую очередь, за свободу слова. Я сам не очень люблю стихи, в принципе.
Артем Камардин: Помимо свободы слова и прочего, у нас есть еще большое преимущество — многих поэтов попросту не слышно (вокруг Триумфальной площади весьма оживленное движение, потому, если читать свои стихи тихо, то их действительно никто не услышит — ред.). Только вырежи потом, это я хуйню сморозил.
Свят Павлов: Я могу прийти на Маяковские чтения и прочитать стихотворение в поддержку Путина?
Никита Ерина: Можешь, конечно, и никто тебя не прогонит.
Лев Нешин: К нам несколько раз приходили люди и читали стихотворения в поддержку режима. И никто их не прогонял. Чаще всего читают протестное просто потому, что им больше негде. Поэтому они приходят сюда.
Никита Ерин: Про Путина можно и в другом месте почитать, получить грант, купить квартиру…
Артем Камардин: Смотри, как-то раз приходил чувак и читал квасные, урапатриотичные стихи. А потом он говорит, что я собираю деньги на помощь Донбассу. Мы подошли к нему и сказали, что стихи читать — читай, но такой хуйни здесь не будет.
Свят Павлов: А почему?
Артем Камардин: Потому что мы некоммерческая площадка, но, в первую очередь, потому что мы против войны.
Свят Павлов: Ок, а если подошел чувак и начал собирать, скажем, на помощь политзаключенным. Вы бы ему разрешили?
Никита Ерин: Нет, не здесь. Мы можем их запостить у себя в группе, отрекламировать, но не на самих чтениях…
Артем Камардин (перебивает): Тут наши мнения расходятся. Я был бы не против. Я считаю, что на Маяковских чтениях можно собирать деньги на помощь политзекам. Я не хочу поддерживать войну и несправедливость. Но политзекам надо помогать, это правильно…
Никита Ерин (перебивает): Но в рамки нашей движухи это не вписывается. Здесь наша позиция не должна играть роли, люди читают стихи, себя выражают. Никакой рекламы здесь быть не должно. Я тоже считаю, что надо помогать политзекам. Я сам участвовал в таких чтениях, где собирался донат им на помощь.
Артем Камардин: Мне вот гораздо приятнее выступать на мероприятиях в поддержку политзеков, чем на каких-либо других чтениях. Но это можно и нужно совмещать, я считаю. Недавно запустили новый проект, посвященный альтернативной поэзии — «Лирика» называется, как лекарство…
Свят Павлов: Тогда уж «Лирика 300».
Артем Камардин: Ну мы «300» не стали в название выносить, но там на афише была узнаваемая коробочка. Всем ведь и так понятно, о чем мы. Так вот там наши товарищи анархисты устроили дистро, где продавали мерч и собирали деньги в поддержку фигурантов дела «Сети». Я был очень рад хоть какой-то возможности помочь. Я считаю, что это очень важно.
Свят Павлов: На каких площадках вы еще выступаете, помимо «Маяковских чтений»?
Лев Нешин: Один из наших проектов это как раз «Лирика». В основном мы отошли от поэтических и переключились на художественные проекты: перформансы, инсталляции, выставки современного искусства.
Артем Камардин: У нас есть несколько дружественных площадок, на которых мы иногда выступаем. Например, «Вольность», питерские чуваки, очень крутые. Кураторский проект «Каждый день», но у них мы в основном акционируем, хотя один из наших перформансов был поэтическим.
БАТТЛЫ И РОТАЦИЯ ЭЛИТ
Свят Павлов: Как относитесь к рэп-баттлам и их тотальной популярности?
Артем Камардин: Мы к ним не относимся. Но я считаю, что это важное культурное явление.
Никита Ерин: Ну, баттл-рэп — это другое.
Свят Павлов: Очевидно, что другое. Но у вас с ними есть и немало общего. Свобода высказывания, за редким исключением, отсутствие цензурных рамок.
Артем Камардин: В баттл-рэпе один против другого. А у нас все за всех.
Никита Ерин: Он спросил про наше отношение.
Артем Камардин: Это интересно. Да, у нас с баттл-рэперами есть что-то общее. К примеру, то же отсутствие цензуры. Всегда запрещенные темы уходили в устное творчество, это было 100 и 200 лет назад.
Лев Нешин: Это как музыка. Есть хороший баттл-рэп, есть плохой. Пиздато, что это развивается. В какой-то степени это тоже акт искусства.
Артем Камардин: Баттл-рэп двигает вербальное искусство вперед. Это как раз хорошо. В том, что касается формы, поэтам многому стоит у них поучиться.
Свят Павлов: Есть участники Маяковских чтений, которые участвуют в рэп-баттлах?
Лев Нешин: Да по-любому есть. Помню, был парень, который выступал в прошлом сезоне, он именно зачитывал.
Свят Павлов: Как вам главный баттл прошлого года Слава КПСС против Оксимирона? За кого топили?
Никита Ерин: За Окси.
Лев Нешин: За Окси.
Артем Камардин: Я топил за новую кровь, за Славу. Как пел молодой Оксимирон, «ротация элит» (Шокк и Оксимирон «То густо, то пусто» — ред.).
Никита Ерин: С точки зрения зрелища, было очень интересно. Оппоненты просто совершенно разные.
ЛИБЕРТАРИИ ПРОТИВ
Свят Павлов: Мы сегодня неоднократно затрагивали тему гражданской позиции и политических взглядов. Можно ли назвать Маяковские чтения в плане идеологии левой или леволиберальной площадкой?
Никита Ерин: Нет. Это свободная площадка.
Артем Камардин: Абсолютно нет. Здесь и леваки, и правые.
Лев Нешин: То, что здесь много оппозиции, лишь говорит, что просто оппозиции больше негде высказаться.
Свят Павлов: У любой площадки, даже условно нейтральной, есть определенный идеологический флер. И самое популярное мнение о вас, что на Маяковских чтениях тусуются антифа и леваки. Разве нет так?
Артем Камардин: Есть политические координаты. И нам поебать, что там слева или справа. Есть авторитаристы, а есть либертарии. Мы — либертарии.
Свят Павлов: В продолжение темы, на ваш взгляд, в чем основная проблема левых и правых движений в России?
Артем Камардин: В том, что это субкультурщина ебаная.
Никита Ерин: Ребята, вроде как, борются с системой, но любое движение — это и есть система, получается, что они противоречат себе и в итоге делят себя на ноль.
Артем Камардин: В них слишком много внешней артибутики, а суть проебана давно. Очень много позеров и совсем нет пассионариев. Другими словами, много пиздят и мало делают, отвлекая молодежь своими субкультурными терками от реальных и общих проблем.
Свят Павлов: Часто ли бывают конфликты во время чтений?
Лев Нешин: Да, были такие люди, слушали стихи, а потом высказывали. Например, Камардину, когда он читал свое «Убей меня ополченец». Выходили люди и предъявляли ему за это. «Бля, какого хуя? Да как ты смеешь?». Но фишка в том, что мы вам ведь не запрещаем. Читайте свое. Как-то вышла девочка и в ответ на стихотворение Камардина прочитала что-то свое патриотичное. Камрад такой меня спрашивает: «Она на меня выебывается?» «Да, на тебя». Вышел в общем, зафристайлил и убрал ее нахуй.
Артем Камардин: Ну там была полузаготовка-полуфристайл.
Никита Ерин: Как-то пришел чувак, который учится на мента, и ему не понравилось, что тут говорят про ментов. В таком стиле: «Кто быдло? Я быдло? Ща, бля, пропишу тебе».
Свят Павлов: А всерьез вас хоть раз пытались побить? Как вы такие ситуации разрешаете?
Лев Нешин: Не, не было. Разрешаем словами.
Никита Ерин: Мы все стараемся разрешать мирно.
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО
Свят Павлов: Вы говорите о том, что в политическом плане площадка нейтральная и открыта для всех. Поговорим тогда не о площадке, а о вас лично. Я сегодня внимательно слушал ваши выступления. Ваши стихи в большинстве случаев оппозиционные, особенно это касается Артема.
Артем Камардин: Мои стихи не оппозиционные, а радикальные.
Свят Павлов: Попытайтесь конкретно сформулировать, что вас главным образом не устраивает в современной России?
Артем Камардин: Отсутствие свободы слова, несменяемость власти, неработающие социальные институты, неразвитое гражданское общество. Нужно постепенно давать народу возможность самоуправления, а у нас постепенно эту возможность забирают.
Свят Павлов: Дополнительный вопрос тебе. Ты перечислили несколько параметров, которые тебя не устраивают в нашем государстве. Скажи, а как они напрямую влияют на твою жизнь?
Артем Камардин: Меня могут посадить за репост.
Свят Павлов: Я так понимаю, что это гипотетическая ситуация. У тебя есть реальные основания так считать?
Артем Камардин: У нас же реально в стране сажают за репосты. Государство запрещает даже обсуждение некоторых тем, что, на мой взгляд, недопустимо. Многие мои друзья каждый день рискуют схлопотать немалый срок или нарваться на мусоров-взяточников из-за абсолютно людоедской наркополитики нашего государства. Я считаю, что это ненормально, а выносить эти вопросы на общественное обсуждение мы не можем хотя бы из-за статьи за пропаганду наркотиков, под которую можно подвести любое немедицинское упоминание веществ.
Свят Павлов: Что остальных поэтов не устраивает в современной России?
Лев Нешин: Тут очень легко ответить с позиции религии. Пусть и нельзя сказать, что я такой прям верующий. Смотри, самое могущественное существо не смогло запретить делать двум людям одну вещь. Адаму и Еве не смогли запретить жрать яблоко. Запреты не приводят ни к чему хорошему. Меня не устраивает их засилье в стране. Если говорить о том, как они влияют непосредственно на мою жизнь, то у нас закрывались выставки, потому что там была политика. И это было не один раз. Плюс у нас крайне неразвито гражданское общество…
Никита Ерин: Но постепенно начинает развиваться.
Свят Павлов: А гражданское общество не может развиваться снизу? Разве для этого обязательно участие хорошего и доброго государства?
Лев Нешин: Слишком сильное давление государства, на мой взгляд. Без такого давления будет куда лучше развиваться. У нас недавно отменили крепостное право, мы привыкли…
Свят Павлов: Недавно? В 1861-м году.
Лев Нешин: А потом был «железный занавес». Приведу пример. Людей не устраивает произвол мусоров, но мало кто знает свои права, мало кто знает законы.
Никита Ерин: Первая проблема — дураки, дороги, деньги. Зарплаты, как правило, у людей хуевые. Я знаю, как делаются откаты, к примеру. Куда деваются эти деньги? Как правило, оседают в карманах у начальников. Типичная социальная несправедливость. Какая у студента стипендия? Три — шесть тысяч. Попробуй, проживи на эти деньги. Второе — это давление государства. Тот же «пакет Яровой». Охуенно, нас будут прослушивать за наши же деньги. Следующая проблема — это свобода слова. Я себя чувствую от лица общества брошенным ребенком, родителям которого похуй совершенно на то, что он у него есть. Плюс очень хуевое образование. Полная дискриминация со стороны государства, людей могут пиздить нагайками на митингах, женщин, детей и стариков.
Свят Павлов: Вы ходите на митинги?
Никита Ерин: Я вот ходил, например, на последний. Не в качестве митингующего, я там снимал.
Артем Камардин: Я хожу с 2011 года. Стараюсь не пропускать, разве что «болотную» 6 мая (2012 года — ред.) пропустил.
Свят Павлов: Тут в каком-то смысле тебе повезло.
Лев Нешин: Я хожу, в основном как журналист.
Свят Павлов: От какого издания?
Лев Нешин: Для себя. Если получается хороший материал, то я его кому-нибудь отдаю. Например, ребята после 6 мая просили у меня материал, подтверждавший, что люди, кого судят за сопротивление при аресте, не сопротивлялись задержаниям.
Никита Ерин: Плюс меня не устраивает полное отсутствие свободы слова в СМИ. На каком канале можно увидеть оппозиционную позицию, да просто не согласующуюся с властью?
Свят Павлов: На канале «Под лед». У нас можно услышать вообще какую угодно позицию.
Никита Ерин: Ну я про государственные СМИ. Там постоянно рассказывают, как у нас хорошо, как все замечательно. Хотя в реальности мои мать с отцом еле-еле сводят концы с концами, хотя они работают по 12−13 часов в сутки.
КАК ЖИТЬ И НЕ ДЕЛАТЬ МЕЙНСТРИМОВУЮ ХУЙНЮ
Свят Павлов: Если в России так много проблем и вещей, которые вас не устраивают, то возникали ли у вас в таком случае мысли об эмиграции?
Артем Камардин: Постоянно. Но у меня нет возможности. Но я всем советую, если ты можешь уехать из России, то уезжай. Мне лучше, чтобы ты остался. Я оппозиционно настроен, нам будет проще, если ты останешься. Ты — потенциальный наш соратник. Если ты останешься, нас будет больше здесь и у нас будет больше шансов. Пусть они и призрачные.
Лев Нешин: Эмиграция — это такой спорный вопрос. Я хотел бы остаться здесь и остаться навсегда. Но я прекрасно понимаю, если прямо совсем приспичит, то я буду искать варианты съебать. Но с надеждой вернуться.
Никита Ерин: Планирую и уже загадываю планы на ближайшие пять — десять лет. Я уже обучаюсь до того уровня, который был бы востребован в другой стране.
Свят Павлов: Кто ты по профессии?
Никита Ерин: Я психолог, занимаюсь наукой и исследованиями. Планирую встать на ноги сначала здесь, а потом уехать. Меня здесь ничего не держит.
Свят Павлов: Так для тебя эмиграция — это вынужденная мера или твой личный выбор?
Никита Ерин: И вынужденная мера, и желание. У меня здесь нет даже нормальной жилплощади.
Свят Павлов: Предлагаю перейти от политики к более личным вещам. Насколько я понимаю, поэзией заработать себе на жизнь, скорее всего, невозможно…
Артем Камардин: Если ты не мейстримовая хуйня, которая получает гранты от государства.
Свят Павлов: Ну так вот, раз ты не делаешь «мейнстримовую хуйню», то за счет чего ты живешь?
Артем Камардин: Я работаю на заводе. Working class hero. Я инженер в авиационной отрасли.
Свят Павлов: Тебе нравится твоя работа?
Артем Камардин: Я поменял уже три места, но из этих трех мест — это самое нормальное. Хотя нет, круче всего было, когда я был студентом и подрабатывал натурщиком в художественном колледже. Сидишь, пиздишь с художницами и выходишь каждые 45 минут покурить. А вообще я хотел бы заниматься искусством, и чтобы оно приносило мне деньги. Но если так не случится, то я не расстроюсь.
Лев Нешин: Я фотограф, журналист, делаю многие свои стартапы.
Свят Павлов: То есть ты фрилансер?
Лев Нешин: Я когда-то работал в офисе, еще когда учился на рекламном отделении, это длилось два года. Очень скучная хуйня. Пока мне фриланса вполне хватает на жизнь.
Никита Ерин: Я психолог, консультирую людей. В основном онлайн, по скайпу. Иногда клиентов не хватает, и я берусь за все что угодно. Я кем только не работал. От кальянщика и бармена до IT.
СМЕРТЬ БОРИСА ЕФИМОВИЧА
Свят Павлов: Хорошо. Самый простой вопрос. Зачем вы пишите стихи?
Лев Нешин: Я прекрасно понимаю, что-то, что я читаю, ну такое себе. Вот серьезно. Просто это единственное место, где я могу использовать мат. Например, я прихожу на концерт любимой группы, скажем, «Психеи», и их, блядь, запикивают. Мат в искусстве ведь нужен. Просто у меня есть потребность высказаться, а стихи наиболее для меня подходящая форма.
Никита Ерин: Я пишу стихи, потому что мне часто бывает плохо, я часто испытываю злость и тоску. Люди порой не хотят слушать и слышать то, что со мной происходит. Стихи — это единственный способ выбраться для моей негативной энергии. И люди их слушают, и их что-то трогает.
Свят Павлов: Другими словами, для тебя стихи — это способ рефлексии?
Никита Ерин: Да, это рефлексия полностью.
Артем Камардин: Стихи пишутся, когда ты видишь несправедливость мира и ничего с этим не можешь поделать, стихи пишутся от бессилия. Когда я сталкиваюсь с чем-то, что меня выбивает из колеи, я пишу стихи.
Свят Павлов: Приведи пример такой ситуации.
Артем Камардин: Когда убили Немцова. Я узнал об этом той же ночью в соцсетях и очень долго не мог заснуть. Проснувшись на утро, я написал стихотворение «Убей меня ополченец».
Свят Павлов: Разве стихотворение не про события в Донбассе? Как ополченцы связаны с убийством Немцова?
Артем Камардин: Как связано? Задумайся об этимологии слова «ополченец». Ополченец, ополчились, обозлились. Все друг на друга. А кто разжигает ненависть?
Свят Павлов: Тот, очевидно, сидит по 282-й статье.
Артем Камардин: Я считаю, что ненависть разжигают с телевизионных экранов. В первую очередь — власть имущие.
Свят Павлов: Я все равно не понимаю, как связаны убийство Немцова и ополченцы Донбасса, воюющие против украинской армии.
Артем Камардин: Это частный пример, который отсылает к общему. Гибель Бориса Ефимовича прямое следствие действий властей. Того, что все друг на друга ополчились. И ненависть эту на самом деле разжигает власть. Разделяй и властвуй. Так устраняют неугодных и развязывают войны. Как, например, и войну в Украине. Я очень сильно сопереживаю братскому народу и мне стыдно за действия своей страны.
Свят Павлов: Братский народ — это украинский?
Артем Камардин: Да.
Свят Павлов: Батальону «Азов» ты тоже сопереживаешь?
Артем Камардин: Агрессия порождает агрессию. Инициатором конфликта в Украине, на мой взгляд, послужило мое государство.
«ИСКУССТВО БЕЗ ТУСОВКИ НЕВОЗМОЖНО»
Свят Павлов: Я тебя услышал. Вернемся к искусству. Как бы вы хотели в дальнейшем самореализоваться? Какие ваши творческие амбиции?
Лев Нешин: Я себя не ограничиваю в каком-то жанре. Я всегда хотел иметь альбом до 27 лет (Льву 24 года — ред.). Вообще творчество должно приносить удовольствие. Не так давно я участвовал в выставке современного искусства. Вообще я с удовольствием бросаюсь в любой движ, и понятия не имею, чем хочу заниматься. Но хочу заниматься.
Артем Камардин: Я занимаюсь искусством, потому что мне скучно. Я хочу, чтобы было весело. Искусство — это тусовка. Искусство без тусовки немыслимо и никому не нужно. Никто не пойдет смотреть современных художников без тусовки вокруг. Современное искусство и тусовка должны идти рука об руку.
Свят Павлов: Разве избыточная тусовочность не вредит искусству и не замыкает его на самом себе?
Артем Камардин: Тусовка наоборот расширяет аудиторию.
Лев Нешин: Ни одна современная выставка без тусовки не нужна. Искусство без тусовки уже невозможно. И, пожалуй, это даже хорошо.
Никита Ерин: Мои творческие амбиции — умереть. В каком-то смысле смерть — это акт искусства. Вообще, я скорее хочу реализоваться как профессионал и быть полезным обществу. Стихи для меня не самое важное. Маяковские чтения для меня в первую очередь важны не стихами, а своей атмосферой любви, дружбы и взаимоуважения.
ХУЖЕ ДУДЯ
Свят Павлов: Переходим к блицу. Назовите три самых крутых российских поэта прямо сейчас.
Лев Нешин: Я могу просто друзей назвать. Артем Камардин, Даня Берковский и Никита Ерин. Вот серьезно.
Артем Камардин: Берка назвали уже, тогда так: Борис Булгаков, Дэн Стяжкин. А! Еще Колян Дайнеко из панк-группы «Никки Блейзер» просто охуенный чувак, меня прямо пиздит с его стихов и манеры чтения.
Никита Ерин: Ненавижу поэзию. Берковский, Камардин и Стяжкин.
Свят Павлов: Три лучших русских поэта вообще?
Лев Нешин: Верка Полозкова, Сашка ST и Арс-Пегас. А если серьезно, то я не особенно люблю поэзию, как говорится — слова преступления, поэты пидорасы (трек группы «Психея» «Сид Spears», слова Лехи Никонова — ред.). Я вряд ли кого-то назову. Мне просто нравится, когда люди смело высказываются и хорошо работают со словом.
Артем Камардин: Владимир Маяковский, Юрий Галансков — люблю его в первую очередь за масштаб личности и трагичность судьбы, но и стихи у него крутые. «Человеческий манифест» был визитной карточкой старых «маяков». Ну и, наверное, Юрий Юлианович Шевчук, я вырос на его песнях.
Лев Нешин: Вот Галанскова я тоже бы назвал.
Никита Ерин: Вознесенский и Маяковский. Еще Хаски хорош как поэт.
Свят Павлов: Три лучших правителя в истории России?
Лев Нешин: Ельцин.
Артем Камардин: Новгородское вече, Псковское вече и Борис Николаевич.
Никита Ерин: Ни одного полностью не поддерживаю. Владимир Красно Солнышко и Петр I, может. И Ельцин, это шутка. Князь Владимир и Петр I.
Свят Павлов: Россия или Украина?
Лев Нешин: Не очень понимаю вопрос.
Свят Павлов: Чтобы ты выбрал, Россию или Украину сегодня? Учитывая государственный строй, общественную ситуацию и другие факторы.
Лев Нешин: И там, и там плохо. Ну и есть свои плюсы.
Артем Камардин: Я считаю, что украинцы, пусть у них и не все получилось…
Свят Павлов: То есть Украина?
Артем Камардин: Ты хуже Дудя, спроси у меня, сколько я зарабатываю.
Свят Павлов: Мне совсем неинтересно, сколько ты зарабатываешь. Так Россия или Украина сегодня?
Артем Камардин: Мало зарабатываю! Я считаю, что украинская «революция достоинства» хоть не достигла всех своих целей, но к светлому будущему они явно на два шага ближе, чем мы. Да, несмотря на весь этот пиздец, который у них произошел, но они его уже частично преодолели. Нам же он только предстоит. И нам будет сложнее.
Никита Ерин: Я всех люблю. И Россию, и Украину. Везде плохо, но у меня и там друзья, и здесь друзья.
Свят Павлов: У меня последний вопрос. Чтобы вы сказали, оказавшись перед Маяковским?
Лев Нешин: Сложный вопрос! Я бы у него спросил, почему он все время лысый ходил. С оной стороны это пиздато, но бабы же любят, когда у тебя волосы длинные.
Артем Камардин: Я бы респектнул ему за то, что он крутой и ушел вовремя. Если бы мы с ним близко общались, не привык я лезть в личную жизнь малознакомых людей, я предъявил бы ему за Лилю Брик. Ну это же реально пиздец!
Никита Ерин: Из-за Маяковского я стал тем, кем я сейчас являюсь. Он меня вдохновил в 8 классе, и это отразилось на всей моей жизни. Респект. Но за Лилю Брик дизреспект, безусловно.
